Вокруг света 1970-10, страница 16

гордостью экспедиции, и ее тоже археологи сделали собственными руками. Здесь относились серьезно к своему жилью. Это было Место Работы. И вчера, и сегодня, и на ближайшие десять-двадцать лет.

Сто лет назад холм был так же, как и сегодня, покрыт виноградниками, и дома скрывались в тени деревьев. И так же в стенах сараев и домов встречались светлые обтесанные квадры — остатки каких-то древних построек. Кое-где на поверхности земли угадывались следы стен. А после ливней, когда потоки воды срывались с крутых боков холма, местные жители выходили на охоту за золотом. Они раздвигали виноградные листья и всматривались в обочины тропинок. И возвращались домой, неся в кулаке обломки серег, золотые бляшки, монеты и бусины. Это было обычным и никого не удивляло. Внизу, в Вани, жили люди, которые скупали золото. Его переплавляли и продавали дальше. Золото было червонным, самой высокой пробы.

Сто лет назад об этом уже знали в Тифлисе. Грузинские историки писали, что холм над Вани надо исследовать. Но не было денег. В начале нашего века академик Такаишвили приехал в Вани, облазил холм, уверился в том, что он хранит удивительные богатства. Академику рассказали, что недавно здесь был найден большой клад. Но, кроме воспоминаний о нем, ничего не осталось. Клад был переплавлен.

Археологические экспедиции появились здесь лишь после установления Советской власти. В 30-х годах на холме Вани начались разведочные работы. Их прервала война. А в 1947 году сюда пришла первая в Грузии женщина-археолог профессор Нина Хоштария. И с этого дня берет начало археологическая история холма.

Нина Виссарионовна начала раскопки на дальней, не занятой постройками и виноградниками части холма. Деревья здесь расступались, и горбатая вершина, с которой. открывается чудесный вид на много километров вокруг, была идеальным местом для древнего святилища.

Остатки его вскоре обнаружились неподалеку от полузасохшего корявого дерева, на котором сегодня прикреплена избитая ветрами и жестокими ливнями металлическая доска с надписью,

говорящей, что здесь стоит памятник античных времен, охраняемый государством.

Святилище представляло собой небольшой храм. Он был уничтожен кем-то из завоевателей. Перед ним — сложенная из каменных блоков лестница, будто часть ступенчатой пирамиды, на вершину которой поднимался жрец. Рядом — остатки алтаря для жертвенных животных. И еще там же обнаружилось странное погребение. Тройное. По сторонам были похоронены мужчина и женщина. Между ними находилась могила, в которой нашли черного человека. Человек был длиной в тридцать сантиметров, железный, будто обугленный от ржавчины. В ушах его висели золотые серьги, а на шее золотая гривна. (Теперь этот черный человечек, вызывающий споры и предположения, стоит в одной из витрин Тбилисского музея. И до сих пор неясно, то ли это был «заместитель» того, третьего, кому предназначалась могила, то ли талисман, имеющий неразгаданный, мистический смысл.)

Остатки керамики помогли датировать святилище.

Ему было более двух тысячелетий.

Экспедиция Нины Хоштария работала здесь несколько лет. Для людей, малосведущих в археологии, успехи экспедиции стали очевидны, когда в 1961 году было обнаружено погребение, содержавшее более тысячи золотых предметов. Золото всегда поражает воображение, но не оно цель поисков археолога, которому важно знать все о погибшей цивилизации, и потому равно ценящего и черепок, по которому он может точно датировать поселение, и железный кинжал, говорящий об уровне развития той или иной культуры.

Но золотой клад, обнаруженный Ниной Хоштария и хранящийся ныне в Тбилиси, как и другие находки, сделанные позднее, еще раз подтвердил существование легендарной Колхиды античного мира, сделал ее осязаемой и превратил в реальность сказки о Золотом руне и высказывания древних о том, что в Колхиде существовало могучее царство с многочисленными городами, населенное густо, богатое льном, воском и золотом.

Предметы, извлеченные из погребения, отличались необыкновенно высоким уровнем исполнения и ничем не уступали лучшим образцам ювелирного искусства

античного мира. В диадемах, серьгах, подвесках угадывались влияния Греции, Персии, но сильнее всего ощущалась местная, самобытная школа, мастера которой то словно пользовались микроскопом для того, чтобы нанести тончайшую золотую зернь, то смело лепили пластичные фигуры животных и птиц. И столь совершенны были изделия местных мастеров, что отпадали всякие сомнения в существовании громадной предыстории этой культуры.

Нина Виссарионовна вскоре тяжело заболела. Ей, привыкшей к активной, беспокойной жизни, не хотелось верить в то, что отныне она прикована к постели. И в борьбе с болезнью ее поддерживала уверенность в том, что она обязательно вернется на свои раскопки. Верили в это и ее коллеги. И из уважения к Нине Хоштария, в надежде на то, что именно ей, первооткрывателю Вани, удастся закончить эту работу, грузинские археологи временно прекратили здесь полевые работы.

Прошло несколько лет. Нина Виссарионовна, когда ей становилось легче, продолжала обрабатывать найденные материалы, писала статьи...

В 1966 году из Вани пришло известие: при расширении старой дороги, когда начали прокладывать асфальтовое полотно, обнаружены остатки каменной кладки. Местные власти просили археологов приехать и разобраться.

Нина Виссарионовна поехать не могла. Ей уже трудно было передвигаться. И тогда она настояла на том, чтобы работы продолжались без ее прямого участия. Эстафету, принятую Ниной Хоштария у академика Такаишвили, взяли теперь Русудан Путу-ридзе и Отар Лордкипанидзе — третье поколение археологов. Сегодня большинство археологов, работающих в Вани, относится уже к следующему, четвертому поколению. Это аспиранты, студенты, молодые специалисты — народ, не достигший тридцатилетнего возраста (правда, ни Лордкипанидзе, ни Путуридзе к пожилым людям тоже никак не отнесешь).

А поутру у раскопок тормозит грузовик — из города приезжают школьники. Это уже пятое поколение археологов Вани.

Широкая крутая тропа, ведущая от калитки дома, в котором разместилась экспедиция, усыпана крупной галькой. Среди кам

14