Вокруг света 1971-02, страница 74

— До чего мне надоели эти детские штучки! — сказал Кес-лер, выражая всеобщее раздражение.

Открывая дверь проекционной, я услышал, как Майк ответил:

— Не больше, чем мне!

Из проекционной мне был виден только экран. Я прокрутил фильм, перемотал ленту и вернулся в зал.

— Прежде чем мы продолжим разговор, — сказал я, — прочтите вот эту нотариально заверенную запись того, что говорили персонажи, которых вы сейчас видели. Их слова читались по движению губ.

Раздавая экземпляры стенограммы, я добавил:

— Кстати, они, строго говоря, не персонажи, а вполне реальные люди. Я показал вам документальный фильм. Из стенограммы вы узнаете; о чем они говорили. Читайте. Мы с Майком привёзли для вас еще кое-что. Пока мы принесем это из машины, вы успеете прочесть все.

Майк помог мне внести аппарат в зал. Когда мы открыли дверь, Кеслер как раз швырнул стенограмму в экран. Листки рассыпались по полу, а он крикнул в ярости:

— Что здесь, собственно, происходит?

Не обращая внимания ни на него, ни на остальных, мы установили аппарат возле ближайшего штепселя.

Майк вопросительно поглядел на меня.

— Ты что-нибудь предложишь?

Я покачал головой и попросил

Джонсона заткнуться на несколько минут. Майк открыл крышку и после секундного колебания начал настройку. Толчком в грудь я усадил Джонсона в его кресло и погасил свет. Джонсон, глядя через мое плечо, ахйул. Я услышал, как Бернстайн негромко выругался от изумления. Я обернулся посмотреть, что показывает им Майк.

Это действительно производило впечатление. Майк начал над самой крышей лаборатории и продолжал стремительно подниматься в воздух все выше, пока Лос-Анджелес не превратился в крохотное пятнышко где-то внизу, в неизмеримой дали. На горизонте встала зубчатая линия Скалистых гор. Джонсон вцепился мне в локоть.

— Что это? Что это?! Хватит! — выкрикнул он.

Майк выключил аппарат.

Ну, ты можешь легко дога

даться, что произошло дальше. Сначала они не верили ни своим глазам, ни терпеливым объяснениям Майка. Ему пришлось дважды снова включить аппарат и забраться довольно далеко в прошлое Кеслера. Тут они поверили.

Мэре курил без передышки, Бернстайн нервно крутил в пальцах золотой карандашик, Джонсон метался по залу, как тигр по клетке, а Кеслер сидел, молча уставившись на аппарат. Джонсон, не переставая, что-то бормотал себе под нос. Потом он остановился и потряс кулаком перед носом Майка.

Черт побери! Ты отдаешь себе отчет, что такое эта штука? Зачем вам понадобилось тратить время на эти фильмы? Вы же можете взять за горло весь мир! Если бы я знал...

— Эд, да объясни же ему! — воззвал ко мне Майк.

Я объяснил. Не помню, что именно я говорил. Да это и неважно. Во всяком случае, я сказал ему, как мы начали, какие планы наметили и что собираемся делать теперь. В заключение я сообщил, как мы собираемся использовать ленту, которую они только что видели.

Джонсон отскочил, как ужаленный змеей.

— Это вам с рук не сойдет! Вас повесят... если только прежде не линчуют!

— Конечно, но мы готовы рискнуть.

Джонсон вцепился в свои редеющие волосы. Мэре вскочил и подошел к нам.

— Это действительно так? Вы действительно намерены снять такой фильм и показать его всему миру?

— Вот именно, — кивнул я.

— И лишиться всего, чего вы добились?

Мэре повернулся к остальным:

— Нет, он не шутит.

— Ничего не выйдет, — сказал Бернстайн.

Начался бестолковый спор. Я пытался доказать им, что мы избрали единственно возможный путь.

— В каком мире вы предполагаете жить? Или вам просто надоело жить?

— А сколько, по-вашему, нам останется жить, если мы сделаем такой фильм? — пробурчал Джонсон. — Вы ненормальные. А я нет. И не стану совать голову в петлю.

— Может быть, вы правы, а может быть, нет, — сказал

Мэре. — Может быть, вы свихнулись, а может быть, свихнулся я. Но я всегда говорил, что в один прекрасный день поставлю на карту все. А ты, Берни?

Бернстайн сказал скептически:

— Вы все видели, что принесла последняя война. Может быть, это и поможет. Я не знаю. Но попробовать надо. Считайте, что я с вами.

— Кеслер?

Он повертел головой:

— Детские штучки! Кто собирается жить вечно? Кто согласится упустить такой шанс?

Джонсон поднял руки.

— Будем надеяться, что нас запрут в одну палату. Уж сходить с ума, так сходить всем.

Вот так.

Мы взялись за работу, охваченные порывом надежды. Через четыре месяца чтецы по губам кончили свою часть. Тут незачем рассказывать, как они относились к тому динамиту, который ежедневно Соренсон заносил на бумагу под их диктовку. Ради их >Ке душевного спокойствия мы не сообщили им, что намерены сделать с записями, а когда они кончили, мы отослали их в Мексику, где Джонсон снял небольшое ран^о. Чтецы должны были нам еще понадобиться.

Пока копировщики трудились сверхурочно, Мэре вообще не знал отдыха. Газеты и радио кричали о том, что премьера нашего нового фильма состоится одновременно во всех крупнейших городах мира. И это будет последняя картина, которую нам потребуется сделать. Слово «потребуется» приводило в недоумение и интриговало. Мы разжигали любопытство, отказываясь сообщить хоть что-нибудь о содержании. Премьера состоялась в воскресенье. А в понедельник разразилась буря.

Хотел бы я знать, сколько копий этого фильма сохранилось. Сколько копий избежало конфискации и сожжения. Это был фильм о двух мировых войнах, показанных с нелестной откровенностью, с упором на факты, которые до сих пор можно было лишь с трудом отыскать в нескольких книгах, запрятанных в темных уголках библиотек. Мы показали и назвали поименно поджигателей войны — тех, кто цинично лгал своим народам, тех, кто, лицемерно взывая к патриотизму, обрекал на смерть миллионы. Мы показали тайных- предателей нашей страны и таких же предателей в стане наших про

72