Вокруг света 1971-05, страница 25
на скалах В. ИЛЬИН ление «феномена Сахары» — так назвали этот непостижимый фейерверк красок в самом центре пустыни — книгу «Наскальные росписи Тассилин-Адджер». В 1956 году в горы Тассилин-Адджер выехала экспедиция французского исследователя Анри Лота. Почти полтора года провел исследователь с небольшой группой художников и фотографов среди безжизненных скал. Обследовал Анри Лот и другие места Сахары, где ранее были обнаружены фрески. В результате этой экспедиции мировая коллекция первобытной живописи пополнилась сотнями фресок, тысячами и тысячами изображений. Самая «пустынная пустыня» подарила миру самую большую, самую красочную галерею первобытной живописи. Как же появились в Сахаре изображения животных, совершенно не приспособленных к жизни в пустыне, — жирафов, бегемотов, слонов, газелей? Может быть, эти рисунки оставили случайные пришельцы? Или, быть может, исследователи открыли святилища жителей древних оазисов? Но наскальные рисунки и фрески были зафиксированы, по сути дела, во всех районах Сахары — на севере и юге, на западе и востоке и в центре пустыни. А это могло говорить только об одном — существовала в истории Сахары эпоха, когда она не была пустыней, и человек жил в Сахаре повсеместно. Древнейшие рисунки Сахары — их возраст около десяти тысяч лет — изображают главным образом одиноких крупных животных. Затем появляются композиции; наиболее часто среди них встречаются огромные стада животных, идущих гуськом. (Надо сказать, что смысл подобной композиции до сих пор не совсем ясен. Загадочно и то, с каким постоянством ее воспроизводили на скалах художники не только цветущей Сахары, но и их современники, жившие на территории Франции, Испании, Италии, Скандинавии, Карелии.) В это время человек Сахары был охотником и собирателем диких злаков. На каменных полотнах того времени живут, сражаются и погибают от стрел и копий, защищают свое потомство от хищников слоны и леопарды, антилопы и страусы. Сахара, отраженная на фресках этого времени, — это цветущая, плодородная страна, покрытая высокой и сочной травой, зелеными густыми лесами, с полноводными озерами и реками, где привольно было жить и всевозможному зверью, и рыбе, и птице. Этот период — исследователи назвали его периодом Древнего Буйвола — длился несколько десятков веков: с VIII по IV тысячелетие до нашей эры. Начиная примерно с XXXV века до нашей эры сюжеты наскальных фресок несколько меняются. В это время, по-видимому, в Сахаре появляются первые скотоводческие племена. Художники-скотоводы оставили наибольшее количество рисунков. Они переняли и усовершенствовали и технику, и традиции своих предшественников — охотников. Но сюжеты композиций меняются — на скалах появляются стада уже домашних животных, сопровождаемые пастухами. Часто встречаются изображения повседневной жизни человека: семья, расположившаяся в конусообразной хижине, женщины, растирающие зерна в каменных зернотерках. Художник-скотовод как бы подчеркивал свое богатство, свою власть над животными — коровы и быки его тучны, а стада безропотно послушны его пастушьему посоху. Но вот где-то в середине второго тысячелетия до нашей эры на скалах появляются очертания колесниц, запряженных лошадьми. Изображение лошади на скалах Сахары прослеживается вплоть до II века нашей эры. А потом главным действующим лицом в изображениях животного мира уже становится верблюд. В это время палитра художника Сахары становится более строгой. Краски «зеленого рая» Сахары тускнеют — исчезают пастбища и леса, пересыхают озера и реки, все меньше и меньше становится зверей и птиц, все труднее и труднее становится прокормить стада. И может быть, художники Сахары инстинктивно улавливали эти не- НА ВОДНЫХ КАЧЕЛЯХ ЖИЗНИ Во время полетов над Нилом, над его матово-зеленой долиной, самое сильное впечатление произвело на меня то, что я для себя назвал «следы хлыстов». Помните, восточные самодержцы древности не считали зазорным отхлестать даже море, если оно им не угождало?.. Во время полета над Нилом у меня было ощущение, что египетские фараоны приказывали пороть нильские берега — они действительно кажутся исхлестанными. Но это, разумеется, не следы хлыстов — это следы рек и ручьев, некогда бежавших со всех сторон к Нилу. Нил —• могучая река. Приковывая к себе внимание, она незаметно отвлекает от следов, оставленных на окружающем ландшафте некогда бурными притоками. Да, второстепенные притоки исчезли, но осталась главная река... Иное дело — в Центральной Сахаре. Там нет своего Нила, но там есть неоспоримо вписанные в пустынный пейзаж высохшие русла крупных рек и озерные котловины. Среди многих крупных открытий, которыми столь славен XX век, есть и такое —' открытие подземных «морей» под пустынями, а говоря точнее — огромных скоплений пресной или солоноватой воды в пористых породах. Их верхняя граница в Каракумах — что-то около 30 метров от дневной поверхности, в Сахаре — около 150—200 метров... И стоит только допустить, что уровень этих «морей» периодически изменяется, как мы логически получим объяснение преобразованиям в Сахаре. Конечно же — природа ведь щедра на загадки, — тут сразу возникает вопрос о причинах колебаний уровня, об их периодичности... Объективности ради надо сказать, что наблюдения над режимом подземных «морей» пока настолько краткосрочны, что время для объяснения морских подземных приливов и отливов еще не наступило... Одно лишь необходимо отметить. Все наслышаны о «ревущих» сороковых широтах, но самые «беспокойные» параллели на планете Земля — тридцать пятые. В специальной литературе их называют «критическими» параллелями. В северном полушарии в этой зоне находятся высочайшие горные хребты, разломы земной коры типа средиземноморского и... пустыни. Эта зона самая мобильная на Земле, и объясняется ее мобильность особенностями вращения планеты; колебание уровня подземных «морей», вероятно, тоже. 13№кШ13ПЮ£1Я5Ш стада Сахарой? 23 |
