Вокруг света 1971-06, страница 20

настоял. Пойди, говорит, хоть разок, пойди! Ладно... А меня в город тянуло, мне там неплохую работу обещали. Ну да ладно, если отец так просит... В нашей местности война много бед натворила. Гамбург знаете как бомбили, ну и мимо сыпалось немало... Я и пошел. На полгода, не ближе чем за пятьдесят километров от дома, — так нужно, чтобы стать мастером, членом цеха.

Он назвал мне свой маршрут, перечислил города, селения. Я мысленно продлил его. Мне представились дороги, пройденные войной, Европа, изрытая воронками, перепаханная гусеницами танков, в пятнах гари.

— В одной деревне... Нет, я этого в жизни не забуду... Я думал, насмешки будут, скажут, не время для карнавала... Старик один выбрался откуда-то из земли, из подвала, позвал свою старуху, позвал внучку, и уставились они на меня... Будто я святой угодник или... Ну, не передать вам, как они смотрели. И старик сказал: «Это же плотник из Гамбурга! Вы видите, он опять пришел! Значит, война в самом деле кончилась...» Я чуть не заплакал, так он сказал... Выходит, ждали нас... Ведь мы всегда были, майн герр.

Всегда были! Это повторилось во мне несколько раз. История гамбургского плотника оказалась простой, очень простой и вместе с тем глубоко значительной.

Он перестал тогда стесняться своего костюма. Он понял, что нужен людям именно такой. На другой год он снова двинулся в путь. И с тех пор...

— Германия, Люксембург, Голландия... Ясно, идешь туда, где тебя хоть кое-как поймут...

Я опять дополнил его рассказ в уме. Плотник из Гамбурга рисовался мне на канатном пароме, который до недавних пор служил для переправы через Мозель, в герцогство Люксембург, а затем на земле великого герцогства, на фоне толстостенных

выбеленных домов, широких деревянных ворот с древней эмблемой солнца. На дороге, вьющейся там среди виноградников, под статуями католических чудотворцев, занявших посты кельтских владык — ветра, дождя, урожая. В рудничных поселках, охваченных волнами пшеницы. Я видел плотника, идущего сквозь скалистые, дремучие Арденн-ские леса, видел его на плоской, разузоренной серебром каналов земле Голландии, тоже знакомой мне. Он перестилает полы в жилищах людей, ставит столбы на скотном дворе, сооружает парники, сараи. Нет, никто не смеется над его одеждой. Люди радуются, что парень из Гамбурга пришел к ним в широкополой шляпе, а не в стальном шлеме...

Девушка подала еще пива. Мы подняли кружки.

— Прозит! — сказал я. — За ваше ремесло!

— Нас уже немного осталось, — сказал он. — Наши сыновья не захотят бродяжничать.

— Как знать, — ответил я.

— Точно говорю, майн герр. Их не заставишь.

Я распрощался с ним около полуночи. Песни уже

схлынули, затихли за стенами, в спящем городе. Кельнеры уносили пустые кружки, круглые картонные подставки с гербом пивоваренной фирмы.

— Счастья вам, — сказал плотник, стиснув мою руку.

За порогом меня обняла темнота. Улица вывела меня на огромную площадь, циферблат башенных часов висел над ней как полная луна.

Я шел по площади, как по дну исполинской чаши, где Гамбург смешивает времена и выпускает из расщелин тени прошлого.

Тогда я вряд ли сумел бы разобраться в своем состоянии. Лишь впоследствии, восстанавливая встречу с плотником во всех подробностях, я уразумел, что случай позволил мне прикоснуться к живой вечности.

ЧУДЕСА JACAMINES

Бразильский этнограф Иозеф Мария Лима обратил внимание на то, что индейцы, населяющие штат Акра, всегда покидали обжитые места за несколько недель до катастрофических наводнений. Более того, всегда укрываются в местности, которая во время очередной катастрофы затоплению не подвергается.

Долгое время Лиме не удавалось выведать у индейцев и их жрецов тайну столь удивительных метеорологических предвидений. Наконец окольными путями и с большими трудностями он узнал, что все дело в... муравьях семейства jacamines. Оказывается, — пишет исследователь — задолго до начала ливней образ жизни этих муравьев начинает резко меняться. Они оставляют вдруг свои обычные пути и начинают лазить по деревьям вверх и вниз. Затем, остановившись на небольшой высоте, они направляют свои усики в

разные стороны. И так повторяется несколько недель. После этого группа муравьев, названная Лимой «главными метеорологами», собирается на «конференцию», которая может длиться часами. При этом усики муравьев соприкасаются друг с другом так, будто бы они «шушукаются». И вслед за тем начинается переселение всех муравьев.

Сплошным черным ковром шириной в несколько сот метров муравьи уходят от своих жилищ. Первую линию колонны составляют «воины», которые устраняют всякие препятствия на своем пути: саранчу, жуков, сороконожек, гусениц, пауков. Вслед за ними тянутся необозримые массы муравьев с яйцами, личинками и пищевыми запасами. В конце концов они останавливаются у ствола какого-либо дерева. Область, покинутая ими, при этом, как правило, затапливается, а область, в которой они нашли убежище, — наводнения минуют.

АРКТИЧЕСКИЕ СЕМЕНА

Канадский ботаник доктор Пор-сияд, проводя лабораторные опыты, разложил горсть семян арктического люпина на влажной папиросной бумаге. Через 48 часов шесть семян выпустили ростки. Тогда ученый перенес их в цветочные горшки и поместил в оранжерею. После этого растения стали нормально развиваться и зацвели.

В этом, конечно, не было бы ничего особенное, если бы перед этим семена не пролежали... 10 тысяч лет в замороженном состоянии на глубине 3—6 метров под покровом вечного льда в районе реки Юкон в Северной Канаде.

загадки пмекти

•ТКН1ТИЛ