Вокруг света 1971-08, страница 63

говорили, что он окосел потому, что слишком много летал со своим хозяином по извилистым андским ущельям. С ними был еще один работяга, они прикатили тележку на двух автомобильных колесах. Пока Томми подкручивал расшатавшиеся в полете болты, мы выгрузили багаж и уложили его на тележку. Правда, ружья, бинокли, фотоаппараты и прочие нежные предметы мы предпочли нести сами. Наша предусмотрительность была вознаграждена: на полпути дно тележки провалилось и багаж посыпался на траву. Пришлось Элисео идти в лес за палками и лианами и заниматься текущим ремонтом, после которого мы без дальнейших злоключений докатили вещи до поселка.

Здесь мы передохнули и выпили кофе. Наконец Карлос Аль-берто доложил, что пришел Ма-теито. Мы вышли и на скамейке около дома увидели жилистого, коренастого индейца тинигуа. Он учтиво встал и поздоровался. Внешность его производила сильное впечатление. Когда Ма-теито был еще совсем юным пареньком, у него состоялась небольшая дискуссия с одним ягуаром, который считал индейских детей съедобпыми. Матеито никак не хотел с этим соглашаться. В пылу спора ягуар настолько забылся, что зацепил оппонента передней лапой. Матеито дал ему сдачи своим мачете, после чего спор оборвался ввиду кончины одного из спорщиков.

Но лапа успела сделать свое дело. Задев лицо молодого индейца, она лишила его одного глаза, щеки и нескольких зубов. От уха осталось что-то смахивающее на ядро грецкого ореха, уголок рта исказила вечная кривая улыбка. Поглядишь на Матеито слева — обыкновенный старый индеец, справа — будто химера с готического собора.

Некоторые пугались, впервые увидев Матеито, и пугались беспричинно. В этом была, если хотите, его трагедия, потому что одноглазый тинигуа относился ко всем людям хорошо и обожал детей. Но сознание своего страшного уродства сделало его замкнутым, застенчивым и нелюдимым. Когда у него не было никакого другого дела, он обычно вырезал куколок из бальсы, чтобы порадовать игрушкой какого-нибудь постреленка. В лесах Гуая-беро с игрушками туго. Матеито

был также великолепным резчиком по кости и рогу. Припасет побольше крохотных фигурок, нанижет на шнур и подарит кому-нибудь.

После разговора с Матеито наши планы обрели полную определенность. Было решено, что мы купим у нашего приятеля Томми большую лодку, которая ему все равно не нужна, поставим на нее мотор и отправимся вверх по Гуаяберо до ее притока Каньо-Лосада. В его устье разобьем лагерь, более или менее постоянный — смотря по тому, что там обнаружим. Луис Барбудо останется в лагере с большой лодкой и основной частью снаряжения, а мы пойдем на маленькой пироге вверх по притоку сколько будет можно.

От Каньо-Лосады сплошной лес тянется через водораздел до Яри и сети речушек, чьи воды впадают в Ва-упес и вливаются в Амазонку. Следовательно, мы окажемся поблизости от рубежа между бассейнами Ориноко и Амазонки.

В бассейне Амазонки нам нечего делать. Мы будем работать на притоках Ориноко, пока не найдем настоящую большую анаконду Eunectes murimuc qiqas. Или пока не получим новые распоряжения. Если только они до нас дойдут.

Правда, еще было неясно, эндемична ли анаконда в области Ориноко. Может быть, она и в Амазонке водится? Но это мы выясним после. Сначала будем искать там, где больше надежд на успех.

Естественно, мы попробовали расспросить Матеито, однако наш проводник не был расположен к разговорам об анаконде. Едва речь зашла о великой змее, как он забыл то немногое, что знал по-испански; нам же на языке тинигуа было известно всего три-четыре слова. Конечно, Матеито знал, что анаконду в Колумбии зовут «гюио», но он вообще избегал ее как-либо называть, а уж если некуда было деться, употреблял слово «супаи», означающее «демон, злой дух, дьявол». В конечном счете нам все же удалось выяснить у него, что у Каньо-Лосады мы почти наверно найдем супаи, а ниже по течению Гуаяберо водятся большие, очень большие супаи. Матеито не мог нам сказать, насколько они велики, он слышал только, что они «има-има» — большие-пребольшие...

Солнце только-только выглянуло из-за леса, когда наша пятерка, захватив большую часть снаряжения, вышла на лодке из Кемп-Томпсона вверх по реке. Луис Барбудо хорошо знал фарватер, он бывал здесь раньше.

Прозрачные, как всегда в засушливое время года, струи Гуаяберо быстро бежали по ложу из серо-черной горной породы. Правее нас находилась южная

часть Сьерры-Макарена — крупнейшего заповедника Колумбии. Охрана в заповеднике еще не была налажена, и браконьеры делали свое черное дело. Особенно доставалось оленям и тапирам.

Пока вокруг кайманов не было видно. До нас здесь недавно побывали так называемые охотники-спортсмены, и они так нещадно обстреливали всех, даже самых маленьких, представителей крокодильего племени, что уцелевшие спешили спрятаться при первом звуке мотора.

На всем пути мы не встретили ни одной лодки и не видели на берегу ни одного человека. Правда, в двух местах в гале-рейном лесу слева зияли прошлогодние вырубки, а один раз даже промелькнул домик колониста. Людская волна начала перехлестывать через горы и сюда.

Через километр перекат положил конец продвижению тяжело нагруженной лодки. Мы пристали к берегу и принялись расчищать площадку для лагеря в зарослях гуаявы, в нескольких десятках метров от воды. Прыгая с камня на камень, Матеито переправился на другой берег и через несколько минут привел маленькую пирогу, которая была у него спрятана под нависающими над плесом ветвями. Именно то, что нам нужно, чтобы продолжать путешествие.

Слабый металлический стрекот предварял концерт ночных насекомых. Душа моя наполнилась глубоким удовлетворением. Я в лесу... Как хорошо. А впереди еще долгожданная встреча с большой анакондой. Во время моей прошлой экспедиции 1959 года, поднявшись вверх по этой речушке, я обнаружил на песчаном берегу след здоровенной змеи (этот случай я описал в книге «В краю мангров»). Самой анаконды я не увидел, но, судя по ширине следа — тридцать восемь сантиметров, — змея была немалая! Матеито не слышал, чтобы после того в этих краях кто-нибудь убил большую супаи. Так, может быть, она по-прежнему ползает в здешних лесах! Глядишь, с тех пор еще подросла . Трудно представить себе, чтобы у такой анаконды были естественные враги.

Мы придирчиво осматривали все песчаные пляжи. Следов было предостаточно олени, капибары, пекари и тапиры. Отпечатки широких лап — ягуар; лапы поменьше — пума. Следы выдры, оцелота, паки, разных птиц. Но никаких признаков великой змеи.

60