Вокруг света 1971-10, страница 71

Мы не были подготовлены для такого полета, не взяли с собой ни свитеров, ни зимней одежды. От холода нас била дрожь.

— Чем ближе к Солнцу, тем холоднее, — сказал я.

— Примечательно, что у меня сильнее всего мерзнут ноги, — отозвался Сведенборг. — Эти проклятые древние греки ошибались. Как бишь его звали — того субъекта, который взлетел чересчур высоко и потерял крылья, потому что оказался слишком близко к Солнцу? Он скрепил крылья воском, а воск от солнечных лучей растаял. Что-то на «Де», кажется? А воск, чем выше, становится только холоднее и тверже.

— Дедал? — подсказал я.

— Зря мы не захватили с собой бутылку коньяку, — сказал Сведенборг.

Я объяснил ему, что не Дедал залетел слишком высоко, когда бежал с Крита от царя Миноса, а его сын Икар.

Маневрируя выпускным клапаном и оставшимся песком, мы заставляли «Туринг клаб» то подниматься, то опускаться в пределах полутора-трех тысяч метров, пока песок не кончился совсем.

Мы делали записи о направлении и силе ветра на разных высотах. Карты Безансона были слишком приблизительными, и мы скоро потеряли ориентировку.

Около часа мы шли преимущественно на восток, наконец в три часа дня совершили безупречную посадку на лугу около какого-то маленького городка. Безупречную в духе правил, которые нам преподал Лашамбр.

На высоте около ста метров мы отдали якорь. Ветер был слабый. Якорь надежно зацепился за мягкую почву. Я приоткрыл выпускной клапан. Шар медленно пошел вниз. Когда до земли оставалось метров двадцать пять, Сведенборг сбросил свою фуражку и пиджак. Спуск прекратился.

Сведенборг развернул большой шелковый шведский флаг.

Со всех сторон к нам спешили люди.

— Vive la France! — крикнул Сведенборг.

— Vive l'expedition polaire! — дружно ответила толпа внизу.

Я коснулся клапанной веревки так же бережно, как ювелир поправляет свои весы. «Туринг клаб» будто нехотя пошел вниз. Сведенборг перегнулся через край гондолы, держа в каждой руке по откупоренной бутылке с минеральной водой. Он регулировал снижение, понемногу выливая воду.

Толпа продолжала прибывать.

Гондола коснулась земли так мягко, что мы совсем не ощутили толчка.

Человек в черной сутане — не то священник, не то монах — обнял ,.нас, по его щекам катились слезы.

— Мои северные братья, — заговорил он по-немецки, — следуйте за мной в собор! Там я благословлю вас во имя Иисуса Христа и попрошу Пресвятую Деву, чтобы Она простерла над вами свою длань. Мосье Френкель и мосье Сведенборг, — с трудом выговорил он. — Ступайте за мной! В нашем соборе больше восьми веков назад был посвящен в сан первый архиепископ Швеции Великий Стефан, его преподобие святой Стефан Упсальский.

Я высвободился из объятий деятеля церкви.

— Wo sind wir? — спросил я.

Он не успел ответить, его оттеснили кричащие и смеющиеся люди.

— Город Сане, — сказал пожилой человек в мундире вроде полицейского.

По возвращении в Стокгольм я и в какой-то мере Сведенборг включились в напряженную и кропотливую работу, шел завершающий этап подготовки и снаряжения экспедиции.