Вокруг света 1971-11, страница 71

— Теперь держись, — сказал Сведенборг.

— Где Эренсверд? — спросил я.

— Спит, — ответил Норселиус. — Сейчас вахту несет старпом. А старпом — это я.

— Лембке?

— Он редко встает раньше десяти.

На судне не осталось ни одной лодки, которая могла бы свезти нас на берег.

Было ясно, что близится решающая минута.

— Ты боишься, — сказал Сведенборг, повернувшись ко мне. — Тебе нужно, чтобы кто-то решал за тебя. Но Андре находится на берегу. — Потом он обратился к Стриндбергу: — Ты был на Датском в прошлом году. Ты боишься еще больше, чем наш друг Френкель. Что страшнее? Стартовать или не стартовать?

Норселиус подошел к Сведенборгу.

— Между нами, лейтенантами, — сказал он, — прошу тебя заткнуться.

Около восьми Андре вернулся на «Свенсксюнд» вместе с Цельсингом, Стаке и одним из плотников.

Он был очень серьезен и немногословен.

Чувствовалось утомление — вполне объяснимое, если учесть, как напряженно он трудился последние недели,

— Мне нужен час на раздумье, — сказал он. — За это время вам, Френкель и Стриндберг, следует уложить личные вещи и написать письма.

Еще не было девяти, когда Андре снова появился на палубе и попросил меня позвать Стриндберга, Сведенборга и Алексиса Машурона.

Паровой катер доставил нас на берег.

Мы молча поднялись к дому Пике и размещенным там метеорологическим приборам, потом двинулись вверх по тропе к эллингу.

Вошли в эллинг, тут же снова вышли, обогнули здание и остановились у северной, подветренной стены.

Рисунки С. ПРУСОВА

— Шар ведет себя спокойнее, чем в ту штормовую ночь четыре дня назад, — сказал я. — Или это было пять дней назад? Чертовски трудно вести счет суткам без ночей.

Андре обратился к Машурону на французском:

— Как по-твоему, стоит попытаться или- нет?

— Ветер порывистый. Это не столь важно, когда шар уже в воздухе. Если удастся взлет, стоит попробовать.

Андре стоял, засунув руки в карманы брюк. Выслушав Машурона, он повернулся к Сведенборгу.

Наш запасной сказал:

— Сильный ветер, сильный южный ветер необходим, чтобы аэростат достиг цели. А потому надо идти на риск, который связан со взлетом из эллинга в сильный ветер. Это элементарно.

Затем пришла очередь Нильса Стриндберга высказаться. Он пожал плечами:

— Вряд ли мы можем рассчитывать на более подходящую погоду. Оболочка пропускает газ. Мы все это знаем. Но, сколько бы мы ни латали шар, лучше он не станет. Значит, надо лететь.

Андре посмотрел на меня.

— Мне не нравится то, что ветер порывистый, — сказал я. — И не нравятся эти шквалики с горы. Мы можем здорово нарваться. Но если только нам удастся взлететь из эллинга и выдержать шквалики, все будет в порядке. Стриндберг прав, — продолжал я. — Мы вряд ли можем рассчитывать на более благоприятную погоду. Машурон прав: если мы сумеем взлететь из эллинга, у нас будут хорошие шансы. Сведенборг прав: нам нужны сильные южные ветры, без этого и стартовать нечего, поэтому надо идти на известный риск. Так что я голосую за старт.

Стены эллинга колыхались под напором ветра. Дерево жалобно поскрипывало, ветер свистел во всех щелях, но не так громко, как в ту штормовую ночь.