Вокруг света 1971-12, страница 49

ливать им куски мяса, начиненные алмазами. Сообщнику оставалось только угостить «курьера» слабительным, когда тот прибегал в деревню. Кое-кто пытался использовать для этой же цели почтовых голубей, заталкивая им алмазы в зоб.

Своеобразные рекорды по части похищения с разработок драгоценных камней поставили голландец Якобус ван Вик на Орань-емундском месторождении и некий безымянный горняк на руднике Кимберли. Якобус был великолепным стрелком и мог всадить в яблочко хоть сотню пуль. Попал же он на алмазные разработки в зону за какие-то мелкие прегрешения перед законом. Этот ловкач любил держать с охранниками пари на меткость. Он просил на полчаса пистолет, чтобы «пристреляться», а затем без промаха посылал пулю за пулей в ствол дерева, что росло шагах в восьмидесяти за оградой из колючей проволоки. И лишь через несколько лет полицейские случайно узнали, что голландец вгонял в свинцовые сердечники пуль небольшие алмазы, а когда вышел на волю, преспокойно выковырял из дерева «контрабанду».

Второй же — горняк — сыграл на порядках, установленных самой «Де Бирс». На руднике Кимберли дотошно проверяли всех выходящих, кроме директоров компании. Хитрец долгое время припрятывал алмазы в укромном местечке, ожидая удобного случая. Он представился, когда в Кимберли приехал вице-президент «Де Бирс». Горняк ухитрился незаметно бросить горсть алмазов в бензобак его «мерседеса». Вскоре он уволился, отправился в Иоганнесбург и украл машину вместе с камнями, которые лежали в баке...

И все же контрабандная утечка алмазов была для монополии «Де Бирс» с ее миллионами каратов ¹ ежегодной добычи не более чем булавочным уколом. Особенно после того, как все наиболее богатые рудники, шахты и россыпные месторождения были механизированы таким образом, чтобы свести до минимума число людей, имеющих доступ непосредственно к драгоценным камням.

Конкурент у «Де Бирс» появился неожиданно, и случилось это в начале 50-х годов. В его по

¹ Карат— мера веса драгоценных камней, равная 0,2 грамма.

явлении главную роль сыграли три причины: резкое увеличение спроса на алмазы, прежде всего промышленные; начало разработок алмазных месторождений в целом ряде африканских стран, помимо ЮАР и Юго-Западной Африки; и, наконец, общая тенденция к централизации преступного бизнеса в международных масштабах. Как раз тогда на смену враждующим шайкам стали приходить целые гангстерские синдикаты, к числу которых относится и алмазный.

Полуофициально синдикат именуется «Обществом по перекупке алмазов». Лица же, причастные к этой организации, предпочитают называть ее просто «фирма», хотя соглашаются, что правильнее было бы окрестить ее в духе лучших традиций большой коммерции «Обществом с ограниченной ответственностью». Во всяком случае, таково отношение «фирмы» к собственным служащим: если кто-либо из них попадает в жернова конкурентов или лапы закона, то может рассчитывать лишь на собственное везение да изворотливость.

Гангстерский алмазный синдикат по размаху операций, глубокой тайне, окружающей его структуру, а также по строжайшей дисциплине, основанной на страхе, обычно сравнивают с американской «Коза ностра» или итальянской мафией. О размерах прибылей этой подпольной фирмы можно судить хотя бы по тому, что, например, одна лишь Сьерра-Леоне ежегодно теряет из-за контрабанды до 20 миллионов долларов. А ведь ареной операций синдиката является не только Африка, но и Азия, и Латинская Америка...

«ДАНТИСТ» ИЗ КОИДУ

Еще несколько лет назад Ко-иду вообще не существовал, а сегодня это один из самых необычных городов в Африке. В нем собралось больше сорока тысяч человек со всей Сьерра-Леоне, из Гвинеи, Либерии и бог весть еще откуда. Улицы забиты автомашинами новейших марок. Магазины, лавчонки и лотки ломятся от товаров, неизвестных в других местах: рядами стоят велосипеды и мопеды, кучами валяются транзисторы, гроздьями висят дакроновые костюмы, кстати, совершенно непрактичные в тамошнем климате; лавки забиты ящиками пива и бутылками

с этикетками «Ватт-69», «Джони Уокер» и «Мартини». Повсюду звучит вавилонская смесь языков — английский, хауса, арабский, малинке, греческий, фула, французский, мандинго. Перекупщикам, посредникам, торговым агентам, комиссионерам нет числа. По вечерам из многочисленных баров и кабачков разносятся мелодии мамбо и ча-ча-ча. Даже в окрестных деревнях в жалких лачугах с покосившимися саманными стенами и соломенными крышами стоят цветные телевизоры, которые некуда включать, величественные королевские кровати, нераспакованные мотоциклы «хонда». Поля заброшены, зато вокруг хижин сверкающие бордюры из пивных пробок.

Необычен Коиду еще и по другой причине. Окрестности его на десятки километров, словно оспой или снарядными воронками, изрыты глубокими ямами. В них ночью, а подчас и днем, копошатся тысячи полуголых людей. Даже по улицам самого Коиду бродят старатели с тазами, ситами, лопатами, кирками. Особенно много их на окраине у «кофейного болота», где протекает хилая речонка цвета кофе с молоком. Мужчины, женщины и даже дети сосредоточенно роются в земле в поисках «бесцветных камешков». Дело это не такое уж хитрое: алмазы в Енгемском месторождении, центром которого является Коиду, находятся почти на поверхности — всего в каких-нибудь трех-четырех метрах. Был даже случай, когда на глубине каких-то семидесяти сантиметров, перекопав и просеяв два кубометра земли, один из старателей добыл больше сотни камней весом в шестьсот каратов. В другой раз, когда только что проложили асфальтовое шоссе в Коиду, кто-то нашел рядом с ним алмаз в 70 каратов. Через два дня большой участок дороги исчез без следа.

...Джеймс Хэттон попал в Коиду, уже будучи опытным скуп* щиком, — до этого он шесть лет работал на «фирму» в той же Сьерра-Леоне, только на другом месторождении в Кенеме. Действовал он под видом дантиста-европейца, твердо решившего разбогатеть на новом месте, а потому не чурающегося лечить и африканцев. Обычно к началу приема в его обшарпанной прихожей уже сидело пять-шесть старателей и горняков. Хэттон по очереди пускал их в кабинет,

ШИШИ