Вокруг света 1972-02, страница 6

чались часто горами. А в моем Карастане рельеф нарушают скорее немногие низменности, счастливые долины. Но и они, долины, получают наименование от темнеющих на недалеком горизонте гор — скажем, та же Араратская...

Арарат. Большой и Малый. Масис и Сис. Силуэт этой легендарной и горестной горы — в армянском гербе. Видеть гористый герб для армянина так же естественно, как каждое утро, если не мешают облака, видеть из окна ереванской квартиры сам Арарат...

Семь песен об Армении — так назвал наш известный поэт Геворг Эмин свой сказ о республике. Семь притч о камне — чего уж лукавить? — о ней же. О моей родине. О Карастане.

КАМЕНЬ И ХЛЕБ. Мое знакомство с камнями Армении началось с ошибки. В начале третьего послевоенного лета я, безусый школьник, с приключениями добрался в Карастан с нескрываемой целью — подкормиться. Случилось так, что в бабушкино село горная тропинка привела меня в сумерки. Единственное, что я успел отметить цепким глазом наголодавшегося за войну человека — некие холмики на полях. Значит, хлеб уже убран, отметил я про себя и с легким сердцем переступил родной порог.

А утром надо мной смеялось и плакало все село, потому что пшеница в нашем прохладном горном крае стояла совсем еще зеленая, а холмики были из... камня. Да, да, через каждые двадцать-тридцать шагов на полях возвышались каменные «стожки», и моя бабушка, такая старая, что даже имени своего уже не помнила толком, еще ходила

на колхозное поле и подчищала поле от камней и камешков... В то же лето я впервые в жизни увидел серпы — никакой комбайн, конечно, не славировал бы среди каменного хаоса.

Карастан — страна, где мало земли и много воспоминаний. Но и малая ее территория только на пять процентов засеяна и засажена. В борьбе с камнем выживают пшеница и виноград, в единоборстве с камнем добывает себе хлеб и вино армянин. У нас говорят, что если к камню подойти с душой — он зазеленеет. Но попробуйте разбередить каменную душу одной только чуткостью! Труд тяжкий при любых машинах, труд до седьмого пота — вот что еще нужно, чтобы плодоносили каменные поля.

Когда у меня в Москве гостит кто-нибудь из родственников, я замечаю, что они, так же как ког-да-то и моя мама, ни минуты не сидят без дела: подметают пол и рассказывают, моют посуду и расспрашивают. Трудолюбие армян отмечают все — что ж, попробуйте с другим характером выжить в Карастане! Говорят, что армянин, если бы мог, и под табуреткой посеял пшеницу.

Но, может быть, хлеб, доставшийся с таким трудом, почти священный, запирается на замок? Может быть, каменное поле рождает не только каменную волю, но и каменное сердце?

«...Я принес кипятку, достал из стола свои триста граммов хлеба...» — это строка из воспоминаний старого комсомольца, делегата первых съездов комсомола Армении, организатора первых кружков ликбеза. Триста граммов, паек голода... Но читаем дальше: «Вообще-то по норме нам полагалось 400 граммов, но по 100 граммов мы, рабочие и слу

У входа в Матенадаран — научно-исследовательский институт и хранилище уникальных рукописей.