Вокруг света 1972-05, страница 14

туманом зарево. По мере приближения это зарево исчезает, словно найдена точка фокусировки, и впе реди открывается панорама кораблей, которые расцвечены, как новогодние елки. Их отражение, подвижное от легкой ряби, мерцало в голубовато-зеленой воде и освещало корпуса кораблей, которых было такое множество у причалов, вдоль прибрежной полосы, на рейде и в самой бухте, что казалось, «Норильску» не пробраться до своего пассажирского причала. Было понятно, что Находке уже тесно в этой удобной бухте. И потому-то сейчас начато строительство самого глубоководного в стране порта. Они будут рядом в заливе Америка: Находка и будущий порт в бухте Врангеля.

«ГДЕ МЫ?»

«1859 год. ...15 июня, наконец, и мы на пароходе-корвете «Америка» простились с Хакодате. Все предсказания — и моряков, и японцев, и облаков, и барометра — на этот раз не сбылись: ночью и на другой день был совершенный штиль, и мы, несмотря на плохой хакодатский уголь, плавно и покойно пересекали Японское море от Сангарского пролива по курсу на Поворотный мыс русского берега.

...Счисление показывало, что мы находимся недалеко от берега. Становилось к вечеру, ветер свежел, барометр падал, туман продолжался; надобно было или отходить на ночь в море, или засветло отыскать в тумане берег. В кают-компании пошли толки о том, что лучше делать; вдруг сверху прокричали: «Виден берег!» Все выскочили на палубу и действительно увидали клочок гористого берега, совершенно вовремя показавшийся из-за разорвавшегося тумана. Вскоре берег стал открываться влево все более и более, пока не окончился невысоким скалистым мысом, увенчанным приметным кекуром в виде башни и понижающимся заметной седловиной к стороне материка. Все единогласно решили, что это и должен был быть мыс Поворотный, который со дня выхода из Хакодате сделался предметом наших желаний и помышлений.

Обогнув мыс, пароход «Америка» поворотил к северу вдоль восточного берега открывшегося залива, придерживаясь к нему весьма близко. Лот проносило на 8 саженях, и в сумерках мы заметили два довольно больших углубления, вдавшихся в этот берег, из которых второе показалось нам в особенности длинным. (Это был, как впоследствии оказалось, рейд Врангеля.)

Глубину этих боковых бухт мы не имели времени исследовать, потому что наступившая темнота заставила нас поспешить к северной оконечности залива, где перед нами открылось устье широкой реки, омывающей подошву высокой и крутой сопки, могущей служить весьма приметным пунктом для входа в реку с моря. Далее, вверх по реке, виднелись еще две подобные же утесистые сопки. Мы были довольно близко у берега, на лоте прокричали 5 сажен, наверху скомандовали «Отдай якорь», цепь загремела — и пароход очутился в совершенно тихой воде, несмотря на то, что свист в верхних снастях давал знать, что ветер все усиливался. Но от него мы были закрыты берегом, и только порывы, изредка налетавшие из разлога реки, нагоняли легкую зыбь, будучи не в состоянии развести большого волнения на малом простран

стве, оставшемся между нашим пароходом и берегом.

«Где мы?..» — спрашивают все друг у друга. Никто не знает. Нет двух человек, которые говорили бы одно и то же! Один указывает на один залив, другой на иной и т. д. Но где же мы в самом деле? Курс был взят прямо на мыс Поворотный, счисление оказалось верно, мы обогнули этот мыс, а следовательно, находились в одной из бухт залива Петра Великого.

Залив, в который мы вошли на ночлег, был очер-тан на карте только приблизительно, пунктиром, из чего ясно, что сюда не проникало ни одно судно. Поэтому мы назвали это углубление по имени обследовавшего его в первый раз нашего парохода — залив Америка.

...Следующий день, 18 июня, предполагалось посвятить подробному обзору и исследованию всех частей залива Петра Великого. Снявшись с якоря, мы пошли вдоль западного берега укрывшего нас залива и в недальнем расстоянии от места нашей стоянки усмотрели углубление, вдавшееся в берег в юго-западном направлении. Мы обошли кругом вдоль берегов этого новооткрытого залива и везде нашли глубину не менее 4 сажен (6-футовых). Он оказался совершенно закрытым холмистыми берегами, покрытыми густою травою и дубовым лесом. В одном из разлогов мы приметили несколько домиков, у берега большую лодку и несколько жителей, смотревших на первое зашедшее в эти воды европейское судно. Открытый залив не был означен ни на одной иностранной карте (на английской вся эта часть берега означена точками), и потому ему было дано название гавань Находка. Залив этот может служить спокойной и закрытой стоянкой для судов даже и больших размеров; в нем удобно и близко запасаться дровами, а присутствие жителей показывает, что здесь есть пресная вода.

Выйдя из гавани Находка, мы поворотили на юг...»

Из дневника Д. Романова, участника плавания, доверенного лица генерал-губерна-тора Восточной Сибири Муравьева-Амурского.

Через год, в 1860 году, бухта Врангеля была описана и нанесена на карту экспедицией подполковника корпуса флотских штурманов В. Бабкина и названа в честь русского мореплавателя директора Гидрографического департамента морского министерства адмирала Фердинанда Врангеля.

С КОРАБЛЯ НА КОРАБЛЬ

День я встретил на пристани в Находке, ожидая катер в бухту Врангеля. Облокотившись о контейнер, лицом к заливу стоял паренек. Едва ли он видел, как выходят и заходят суда. Он просто смотрел на воду. Для холодного декабрьского ветра парень был одет очень легко: техасские брюки, удлиненное пальто, похожее на шинель, но из тонкого сукна, из-под вельветовой кепки выглядывали длинные светлые волосы. Коричневый портфель зажат коричневыми ботинками. В его облике и позе была нерешительность молодого человека, который прогуливает лекции и не знает, куда податься. Когда я поинтересовался, ждет ли он катер или стоит просто так, парень как-то вяло обернулся,

12