Вокруг света 1972-07, страница 63

я не понял, но лицо Чарымурата не изменилось. И опять он что-то сказал — словно искал помощи, и опять Чарымурат промолчал. Мне показалось, он даже пожал плечами. И тут — со странной резвостью, словно отчаявшись, — Язлак встал. Не разгибаясь, он крался. Останавливался, приседал и снова крался. Так нельзя было пройти полкилометра, отделявшие нас от стада.

Мы двинулись следом. Ничего переиграть уже было нельзя.

Странно, но порой нам приходилось почти бежать. В этих местах Робкий — так звали верблюда — уходил от стада, но потом следы его опять исчезали в месиве, которое оставляет за собой сотня верблюдов. Язлак выслеживал его, это Робкий вел его, но на самом деле все было не так. Что-то невидимое связывало их сейчас, и теперь этот приседающий и снова идущий человек при всех своих сомнениях был непомерно значительней цели, к которой сам же стремился. С момента, когда он присел над следом. Робкий мог делать все, что угодно: мог метаться, уходить в сторону, мог забиваться в самую гущу стада и бежать — он только не мог избавиться от этого сомневающегося в себе человека в выцветшем халате. Робкий не в силах был уйти от того мгновения, когда этот человек выпрямится и покажет*

— Вот он!

Он оказался слишком обыкновенным. Мы так долго выслеживали его, что хотелось, чтобы он отличался хоть чем-то. Он не отличался ничем. Даже имя свое он, говорят, оправдывал только в детстве. «Вот он», — сказал Язлак. И даже не показал на него рукой. Спрашивать стало нечего. Все было так просто. Следы у всех разные: шире или уже, короче или длинней — только и всего.

Чарымурат уже ждал меня в кабине. Он торопился Чары не удивлялся, он только не мог сказать, почему из теперешних табунщиков такой Язлак один.

У них много времени, — неохотно сказал он.

И когда вечером он пришел в сопровождении старика и чистый, ухоженный Дурдыкули, улыбаясь, сел к стене, чтобы опереться на нее спиной и сидеть не шевелясь, я понял, что это последние рассказы, которые я услышу в Сагар-Чага.

Неожиданно пришел и Язлак. Я не знал, что он тоже сегодня будет в поселке. Мы сели на ковре.

— Он хотел рассказать тебе, — сказал Чарымурат, взглянув на Дурдыкули.

Старик говорил тихим, ровным голосом, глядя на меня, а я не понимал его. Только видел его спокойный взгляд ребенка.

— Он говорит, что с верблюдами он с детства, — перевел Чарымурат.

Я с обидой понимал, что старик говорит что-то лучше и красивей. Слова уходили от него легко, и он не искал их. Это были не чужие слова, а только его.

Тогда ему было двенадцать лет, — перевел Чарымурат.

И опять старик говорил долго и тихо.

— Ушли два верблюда, сбежали, — остановил его Чарымурат. — Это было еще у хозяина, он у него был пастухом.

Старик кивнул.

— Это были верблюды не из его стада. Их ушел искать старик следопыт и не нашел. Когда старик вернулся, он, — Чарымурат кивнул в сторону Дур дыкули, — он сказал, что найдет их, он знает их след. Прошло уже два месяца, как они пропали. И он был мальчик, а тот старик. Он не мог так го

ворить. Старик сказал, чтобы он молчал. Тогда он ответил, что он все равно найдет их. И его про гнали.

И опять говорил Дурдыкули.

— Наступила зима, выпал снег. Он говорит, мно го снега. А он все это время искал следы. Он нашел их через два года, а весной привел верблюдов Это были они. Но он не сгал больше работать у того человека.

Я видел, что старик жалеет меня: я не понимаю его языка.

— Потом случилось другое. Он уже стал взрослым. Один человек, он был с ним в том стаде, бил верблюдов.

— Зачем? — спросил я.

— Он был злой, — перевел Чарымурат простой ответ старика. — Потом этот человек ушел от них. Прошло шестнадцать лет, и однажды того челов* ка нашли мертвым. Кто его убил, было непонятно. Тот человек лежал в юрте. Там его нашли.

Старик говорил и говорил, а Чарымурат молчал. Я видел только, что он удивлен.

— Так что же? — не утерпел я.

— Подожди.

Они, казалось, начали спорить, и старик умолк. Я видел, что он устал.

— Его раздавил верблюд, — сказал Чарымурат.— Он нашел его через шестнадцать лет, подошел к юрте и лег на нее...

Чарымурат, словно не веря своим словам, спро сил что-то у старика.

— Да, — сказал Чарымурат. Он лег и лежал до тех пор, пока тот человек не умер. Потом встал и ушел к своему стаду.

Старик молчал, и никто из нас не мог ничего говорить.

...Мы молчали, пока не пришел мальчик и сказал, что и машине urn-ш сломалось.