Вокруг света 1973-06, страница 18

ЛЕОНИД БАСКИ Н Фото А. МАСЛОВА

К И НИН ЛАД, СЫН ТНАЛХУТА И ДРУГИЕ

еселая и радушная была у них бригада, мне нравилось у них. И в один год я 'провел в этом стаде все время отела.

Кининлад стоял тогда на южных склонах Ильпиная — «горы с плечами». Чтобы попасть к нему, нам пришлось подняться на высоченный отрог. Чуть отдышавшись на перевале, мы — я ехал с отцом Кининлада стариком Тналхутом — выпрягли оленей, привязали их сзади к нарте (у них копыта покрепче наших ног — тормозить будут на спуске) и заскользили вниз. Лучше бы сказать помчались. Спуск шел узким ушельем, снег на его дне слежался до плотности льда, и наши бедные олени тормозили больше лежа, просто волочась за нартой Еще ниже появился настоящий лед, отсюда, видимо, начинались истоки реки. Можно было натерпеться страху, если бы хватило времени на испуг. Ущелье виляло с удивительным проворством, и я едва успевал рулить ногами. Уже внизу я обнаружил, что оставил на спуске обе подошвы своих торбасов. Где отстал старик, я не знал. К счастью, олени успевали, где снег был помягче, вскочить на ноги и тормознуть. А на одном из поворотов и вовсе остановили меня. Не удержавшись, я скользнул по нарте, словно пирог с лопаты, но падать уже было некуда, я приземлился тут же. Через минуту ко мне лихо подкатил Тналхут.

— Молодой человек быстро ездит, часто падает, а нарту старик чинит, — сказал он назидательно. Была у старика страсть к поучениям. Судя по белой спине, Тналхут тоже падал, но я не задавал неуместных вопросов.

Было уже темновато, мы быстро запрягли оленей и тронулись. Старик хорошо знал эти места, уже через несколько минут мы наткнулись на свежую нартовую

16

дорогу и по ней быстро выскочили к палатке. С опозданием залаяла собака, но, обнюхав старика, сменила лай на визг. Старик тоже обрадованно огладил ее: «Мальчик, Мальчик». Из палатки вышла женщина.

— Амто, мей! — окликнул я ее.

— И-и-и, Миронов! — Кечиг-вантин засеменила к нам, на мгновение прижалась к своему свекру, потом подала мне руку.

— Како, како, Миронов етти. (Ой-ей-ей, Миронов 'приехал.)

Она называла меня по отчеству.

— Минки пастухен? (Где пастухи?) — спросил я.

— Утку нелла. (В стаде.)

— Э. (Понятно.)

Мы быстро распрягли оленей и отпустили их по направлению к табуну на отдых. Хорошенько выбив снег из одежды, нырнули в теплый сумрак палатки.

Вокруг снова была милая мне табунная жизнь. Как хорошо завалиться на шкуру, отоспаться, завтра пойти в табун. Старик Тналхут однажды так объяснил мне смысл жизни: «Немножко работай, устал — отдыхай, поешь и снова работай. Так хорошо жить».

Я отвалился на шкуру, но рядом со мной что-то взвизгнуло, и через мгновение оказалось Про-хой, а потом и ее трехлетним сыном.

— О, Проха, что же это ты гостей не встречаешь?

— Я спала.

Кечигвантин у печки что-то сердито заворчала

— Что она говорит, Тналхут?

— Проха все спит и спит, ничего не помогает. Всегда так молодой человек, — заключил старик. Он вообще любил обобщать.

Кечигвантин поставила перед нами маленький столик, положила несколько пластин юколы, и мы, замолчав, принялись есть. Старик протянул по пластине

Прохе и ее сыну, так что возможность разговаривать осталась только у Кечигвантин, и она воспользовалась ею в полной мере. Я понимал ее быструю речь плоховато, но исправно прерывал еду для вежливого «Э, э», вроде нашего поддакиванья. Вдруг сна-

\

ы