Вокруг света 1973-11, страница 50

ни других. Возник единый народ, сложились общие культурные и духовные традиции. И только в таких далеких районах, как Кулу, или на горных трактах Кашмира продолжалась своя древняя жизнь.

И поэтому, когда наконец сюда дошли брамины и построили храмы с каменными шика-рами, население Кулу их не восприняло сразу. Но и здесь время сделало свое дело. Появился чужой язык, и возник особый диалект хинди, на котором говорят в Кулу. Свой древний язык уже забыт.

Брамины пришли сюда много столетий спустя после вторжения ариев. И немало столетий прошло после их появления. История долины Кулу в этот период была довольно бурной. Ее жители видели тибетцев, ла-дакцев, раджпутов, отряды монгольских императоров. Это то, о чем нам известно. Но многого мы не знаем. И до сих пор остается тайной, кто и когда сюда занес костюм, так напоминающий европейский...

СВЕТ УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЫ

Знаменитый русский художник Николай Константинович Рерих поселился с семьей в Кулу в 1928 году. Место им было выбрано очень удачно. Совсем рядом стояли снежные пики Гималаев. И художник рисовал их. Но эта работа занимала только часть его времени и мыслей. Николай Константинович был крупным ученым и путешественником. Археология, исследование путей исчезнувших народов, изучение общего в культуре разных стран, и, в частности, России и Индии, — вот далеко не полный перечень его научных интересов. Долина Кулу в этом отношении давала большие возможности и для раздумий, и для открытий и находок. К долине примыкали горные районы Чамбы, Спити, Лахула. И каждый из них был замкнутым своеобразным миром древних традиций и вековых загадок.

...Только что закончилась знаменитая Центрально-Азиатская экспедиция РериховВместе с Николаем Константиновичем по труднодоступным областям Трансгималаев и Тибета прошли

¹ Отрывки из книг Н. К- и Ю. Н. Рерихов, посвященных этой экспедиции, были опубликованы в № 3 и 4 нашего журнала за 1972 год. — Прим. ред.

его жена Елена Ивановна и старший сын, востоковед, Юрий Николаевич. Экспедиция охватила огромную территорию Азиатского материка: Сикким, Индию, Китай, Советскую Сибирь, Монголию, Тибет.

Уникальные коллекции экспедиции в ящиках были доставлены в Кулу. Их надо было обработать. А воображение ученого и художника уже рисовало планы новых экспедиций по Индийским Гималаям. Опыт Центрально-Азиатской экспедиции подсказывал, что в будущих путешествиях и экспедициях должны участвовать не только археологи и востоковеды, но и геологи, ботаники, зоологи. Складывалась программа комплексных научных исследований всего гималайского региона. И тогда возникла мысль об «Урусвати». Древнее слово «Урусвати» — «Свет утренней звезды» — неожиданно получило новое значение и именем научно-исследова-тельского института вошло в современную жизнь многих стран.

Но это было давно. Когда я приехала в долину Кулу, это слово помнили немногие. Но в один из дней оно вдруг ожило и наполнилось реальным смыслом.

В этот день облака желтой пенджабской пыли висели над долиной. Они притушили яркое солнце и закрыли горы. День выглядел пасмурным и ненастным. Идти никуда не хотелось. Однако, несмотря на плохую погоду, около виллы Рерихов, как всегда, было шумно. Сегодня, как и каждый день, сюда поднимались группы экскурсантов, шумные компании студентов. Они останавливались у ворот виллы и робко спрашивали, здесь ли находится галерея картин Рериха. Как обычно, их встречал неизменно приветливый Святослав Николаевич Рерих. Он вел посетителей в комнаты первого этажа, где по стенам развешаны гималайские этюды русского художника. Люди подолгу стояли у этих картин, удивлялись, что они написаны русским, а потом спускались вниз по склону к серому камню, на котором высечены слова:

«Тело Махариши Николая Рериха, великого друга Индии, было предано сожжению на сем месте 30 магхар 2004 года Викрам эры, отвечающего 15 декабря 1947 года. ОМ РАМ».

Надпись была сделана на языке хинди.

Когда наконец последняя группа индийских почитателей таланта русского художника покинула двор виллы, Святослав Николаевич подошел ко мне и задумчиво посмотрел куда-то вдаль.

— Давайте сходим в «Урусва-ти», — неожиданно предложил он.

«Урусвати», — мысленно повторила я. Откуда это и с чем связано? И сейчас же возникла ниточка — «Урусвати» — Институт гималайских исследований.

— Разве что-нибудь сохранилось? — спросила я.

— Идемте, — и Святослав Николаевич направился к воротам виллы.

Мы поднимаемся по тропинке, вьющейся по некрутому склону. Метров через пятьсот оказываемся на небольшой площадке, поросшей ярко-зеленой травой. Здесь стоят два здания. Здания Института гималайских исследований. На одном из них еще сохранилась вывеска. «Урусва-ти» — коротко гласит надпись.

— Весь этот склон и роща, — сказал Святослав Николаевич, — принадлежат институту. Всего 20 акров земли, которую мой отец Николай Константинович отдал для этой цели. Вот в этом доме, — Святослав Николаевич показал на первый из них, — работали и жили зарубежные сотрудники института, а в следующем размещались индийские ученые.

Чуть в стороне, ниже по склону, виднелась груда камней, бывшая, очевидно, когда-то фундаментом. Оказалось, что там стоял дом, в котором жили тибетские ламы, помогавшие Юрию Николаевичу Рериху в его исследованиях.

Мы начали осмотр домов. Шаги гулко отдавались в пустых помещениях. Комнаты тянулись одна за другой. В одном из помещений мы остановились перед дверью. На ней висел массивный замок. Заржавевший механизм замка долго не поддавался. Наконец он со скрипом открылся. Мы толкнули дверь и оказались в большом зале. Свет с трудом пробивался сквозь плотно прикрытые ставни. Когда глаза привыкли к этому сумеречному полумраку, я увидела стоявшие повсюду ящики. Они громоздились друг на друге. Ящиков было много, и толстый слой пыли покрывал их. По стенам стояли застекленные шкафы.

— Наши коллекции, — корот^и

48