Вокруг света 1974-01, страница 17

«СИЛА И ОЧАРОВАНИЕ ТАЙГИ не в деревьях-гигантах и не в гробовой тишине, а в том, что разве одни только перелетные птицы знают, где она кончается. Фраза «человек есть царь природы» нигде не звучит так робко и фальшиво, как здесь... Обычная человеческая мерка в тайге не годится». Эти слова А. П. Чехов писал в конце прошлого века. Сегодня о таежных лесах чаще говорят другим языком:

— Лесной фонд Сибири составляет более 280 миллионов гектаров, и это без Якутии и Дальнего Востока, — ведут счет лесоводы.

— Тайга — это гигантская фабрика чистого воздуха и свежей пресной воды, — утверждают ученые-биологи.

ЧЕЛОВЕК СПАСАЕТ ЛЕС ОТ ОГНЯ.

ТЕХНИКА СЛУЖИТ ТАЙГЕ.

БЕСКОНЕЧНЫ ЛИ ЗЕЛЕНЫЕ ВЕРСТЫ СИБИРИ!

ПЯТЬ ЖАРКИХ ДНЕЙ

Пилот рейсового самолета «АН-2», следовавшего с пассажирами на борту в Луговой, сообщил, что наблюдает лесной пожар в квадрате 1145.

«Понял вас, — ответил ему диспетчер и повторил, как этого требовала инструкция, — наблюдаете пожар в квадрате 1145». В это жаркое сухое лето подобные донесения ему приходилось принимать не раз, и сообщение не взволновало его. Он только удивился, что пожары, оказывается, все еще не кончились, хотя пора их прошла. Дело приближалось к осени, дН,и стояли пасмурные, изредка шли дожди. «Грибники, наверное, — подумал диспетчер, — охотникам вроде бы рано». Но, взглянув на карту и отыскав нужный квадрат, он понял, что добраться туда не под силу ни тем, ни другим. Квадрат 1145 был местом глухим и безлюдным, даже истоки речек не доходили до него.

Диспетчер размышлял недолго. Вертолет лесной авиаохраны вышел на маршрут с утра и теперь был где-то далеко к югу от Лугового. Гидросамолет «АН-2» патрулировал северный квадрат лесов; он, конечно, со временем обнаружил бы пожар, но это могло произойти на обратном пути, и горючее у него было бы на исходе. Диспетчер нажал кнопку микрофона и вызвал гидросамолет.

Осматривая пожар в квадрате 1145, летчик-наблюдатель Петренко пожалел о том, что в этот момент у него на борту маловато десантников. С ним находилось всего лишь двое. Один — пожилой, опытный лесной пожарный. Второй же совсем но

вичок. Практикант, только что приехавший из вуза. Вдвоем они, пожалуй, и смогли бы задавить небольшой пожар, но здесь дымило более полутора гектаров. Надо возвращаться, брать взрывников, самых опытных ребят, это было ясно, и везти их сюда.

Вновь и вновь гидросамолет заходил на пожар. Вблизи от него не видно ни одного крупного озера, где можно посадить самолет. Небольшие черные лужи и болота окружали бор. Садиться можно было только на озеро Сыртып-Тальх-Тур. Но от него десантникам придется с десяток километров пробираться к пожару по болоту.

Болото сверху казалось ровным зеленым ковром. Но летнаб знал, как коварна эта земля там, внизу.

— Вот что, — сказал Петренко, выбираясь из кресла летчика и спускаясь в салон к десантникам, — я высажу сейчас вас на озере, — он показал им это место на карте. — Отсюда вы пойдете к пожару. Но там до прихода остальных в огонь не лезьте. Стойте на болоте. Ваша задача будет — принять взрывчатку. Я сброшу ее, когда вернусь с десантниками. Поняли?

— А чего ж тут неясного, — улыбнувшись, ответил пожилой Исаев. «А разве можно сбрасывать взрывчатку?» — хотел было спросить практикант Миша Моло-шуйкин, но постеснялся, а вместо этого бодро улыбнулся, согласно кивнув головой. «Ну чего тут неясного», — говорил весь его вид

— Постой, студент. А где же твои сапоги? — спохватился летнаб, когда увидел, что практилан* выходит на поплавок босиком. Они уже опустились на озеро и

стояли в нескольких метрах от берега, уткнувшись в песок.

— Там, — неохотно ответил практикант и указал на мешок, брошенный на берег, — они мне велики.

— Велики! — забрал летнаб.— Надо было свои привозить! Кто же знал, что нам пришлют такого хиляка. Мы рассчитывали на настоящего десантника, верзилу, косая сажень в плечах, а ты...

В это время взвизгнул винт, стрельнул мотор, шум заглушил слова^ летнаба, а .хилый практикант подпрыгнул на берегу, сделал рожу и показал летнабу язык. Летнаб был ненамного выше его и тоже недавно ходил в практикантах.

— Озеро-то щ^ье, — вздохнул старик Исаев, когда шум мотора стих, и они остались на берегу одни. — Видишь, ни одного выводка утиного не видно. А это верная примета. Если выводков нет, значит, щуки здесь велики. Жрут они их, утят-то...

Он нахлобучил шляпу. Практикант улыбнулся: не зря рассказывали, что, когда в Луговом снимали фильм о пожарах, на роль охотника-разгильдяя лучшего типа не нашлось. Старик Исаев так лихо сыграл свою роль, так небрежно пнул сапогом костер, что все, кто смотрел этот фильм потом, от души вознегодовали: «Это надо же, есть же такие подлецы». На самом деле Исаев и пожарником-то стал потому, чтобы побольше быть в лесу. Не мог он жить без леса.

Миша едва поспевал за Исаевым. Они продирались сквозь пахучие кусты багульника, ломая сухие ветви хилых сосенок. Сапоги засасывало в трясину, и, чтобы не провалиться глубоко, надо бы

15