Вокруг света 1974-03, страница 26

мудрости и свысока поглядывают на невежд северян. «Наш Гар-ский мост постарше Пон-Нёф в Париже», — говаривают они. Гавоты — жители департаментов Убея, Кейраса, Гапенсе и верховьев Дюранса — служили некогда учителями в зажиточных буржуазных семьях. Да, да, бедные крестьяне после пяти месяцев изнурительных сельских работ уходили на зиму в Марсель, Экс, Авиньон, а то и дальше на север преподавать французский, арифметику и даже латынь. «У гавотов груба только одежда», — гласит прованская пословица. Ярмарка учителей проходила в ноябре в Барселонетте. Крестьяне стояли на площади и ждали покупателей. Перья различной расцветки, воткнутые в их шляпы, свидетельствовали о предметах, которые они могут преподавать. Затем они отправлялись пешком к своим ученикам — четыре дня до Экса, пять до Марселя, шесть до Авиньона. За время отсутствия отцов старики обучали малышей, подготавливая учительскую смену. Последний альпийский крестьянин, знавший латынь, умер недавно в Кейрасе.

В нашем веке борьба крестьянина Мистраля за Прованс продолжалась: в 1907 году было основано общество гардьянов — прованских ковбоев — «для поддержания и упрочения веры в быков, арлезианские костюмы, традиции Камарга и процветание прованского языка».

Жители Прованса превыше всего ставят право на личную свободу и готовы заплатить за него, если надо, жизнью. Однажды ста

рый люберонский крестьянин, играя в кафе, швырнул карты на стол и пробормотал вполголоса: «Довольно, пойду покончу с собой». Он не был ни безумным, ни разгоряченным, ни пьяным. Лишь много месяцев спустя нашли в глухом ущелье его тело с ружьем в руках.

На Люберонском массиве и по сию пору можно найти места, где не ступала нога человека Лишь в начале XX века открыли здесь Вердонское ущелье. И совсем недавно с вертолета обнаружили таинственный грот в другом ущелье, Артюбийском, где средневековые фальшивомонетчики плавили серебро.

В смерти того крестьянина не был повинен мистраль. Этот холодный ветер плохо действует на приезжих, он леденит душу, сводит с ума своей настойчивой свирепостью, но местные жители свыклись с его буйным норовом — для них это просто зима.

«Ледяная ночь, мистраль (он еще не стих). Вижу в окна блеск и даль гор, холмов нагих», — писал Бунин.

Наверное, именно присущее провансальцам качество — не лукавить с самим собой, полно и искренне раскрывать свое «я»— дало оригинальнейшего живописца — Сезанна, уроженца Экса, а отрешенность от сутолоки бытия и поэтическое воспарение подарили миру не только Мистраля и Додэ, но и французского Икара — жившего и умершего в Авиньоне Монгольфье.

Кто утверждает, что в руинах нет никакой красоты, пусть посмотрит восхитительный замок в деревне Тур-д'Эг, который тру-

Виноградари и ковбои-гардьяны, кружевницы и рисоводы собираются в городке Эг-Морт во время Праздника урожая. А потом мимо стен семисотлетнего замка промчатся всадники, стадо черных быков с лирообразными рогами, а за ними — толпа смельчаков.

бадуры прозвали «монументом красоты и безумия».

Ныне от замков-крепостей остались одни развалины — Рош-мор, Вивье, Донзер, Марнас, Пио-ленк, но и они хранят в своих замшелых камнях источники вдохновения, откуда били родники поэзии — будь то письма мацам де Севиньи или божественная лирика Петрарки.

Изъеденные солнцем и ветрами башни кажутся продолжением скал, их можно принять скорее за творение природы, чем за дело рук человеческих. Это оттого, что жители Прованса в течение веков не отвергали уроков жизни. Люди и природа взаимно моделировали друг друга.

Высвеченные солнцем крепостные стены, тяжелые цепные мосты, перекинутые через рвы, подпирающие небо массивные башни с угрюмыми бойницами «ма-шикули» предстали из векового сна въяве г— в последние десятилетия в Провансе восстановлено много памятников античности и средних веков.

Но совсем уникальна деревня-курорт Пор-Гримо — осуществленный недавно проект, опыт воссоздания прованской деревни, отвечающей современным требованиям «отдыха на воде».

Лет десять-двенадцать назад архитектор Франсуа Споэрри обнаружил в глубине залива Сан-Тропе заболоченные участки, густо поросшие травой и камышом, — раздолье для уток. Над заливом на склонах холма раскинулась старая деревня Гримо с развалинами большого замка. Возникла мысль попытаться, сохранив ландшафт, создать антипод современным курортам из стекла и бетона: построить здесь озерный городок. Архитектор без всяких колебаний выбрал прованский стиль — он отвечает характеру местности, он помогает сочетать независимость жителей с их общительностью.

Кварталы расположены в виде островков, соединенных м~жду собой мостами. У каждого судна свой причал, конец которого — продолжение дома или разбитого перед ним небольшого сада. Чтобы не нарушить облика на-

24