Вокруг света 1974-05, страница 48

жился с Чонгом. Того чуть ли не ежедневно избивали на допросе, руки и ноги у него стянуты деревянными колодками — их надевали на особо опасных преступников. Он даже шутил над тюремщиками, говоря, что таи зря платят им деньги, если они не могут справиться даже с ним одним. А ведь подпелыциков-революционеров в Кохинхине сотни, а скоро будут тысячи. Позднее Вьет узнал полное имя нового друга — Ли Ты Чонг. Это был один из самых бесстрашных и дерзких связников кохин-хинской подпольной сети, который войдет в истории революции как первый вьетнамский комсомолец. Для Чонга не было секретом, что за покушение на полицейского агента ему грозит смертная казнь, что тюремные власти лишь дожидаются его восемнадцатилетия, чтобы «на законном основании» вынести ему смертный приговор. И все-таки больше всего он любил рассказывать товарищам по камере о будущем, о том, какой прекрасной будет их Кохинхина, когда революция прогонит таев.

От Ли Ты Чонга Вьет впервые услышал имя Па-вен.

— Это был русский рабочий, тоже молодой, — рассказывал Чонг. — Он жил на великой реке Вон-га, такой же большой, как наш Меконг. Он ничего не боялся. Однажды он взял Красное знамя и вместе с другими рабочими пошел против полиции...

И Чонг на память пересказывал целые страницы о герое горьковского романа Павле Власове. Переведенная на французский и оказавшаяся во Вьетнаме, эта книга была в те годы самой любимой у революционеров.

Но вот наступило раннее утро, когда надзиратель выкрикнул имя Ли Ты Чонга. Вьет помог товарищу встать. Тюремщик снял колодки, и Чонг, отстранив Вьета, сам сделал негнущимися ногами несколько шагов к выходу. Проснулась вся камера. Вьет видел, что губы у Чонга дрожали, когда он обернулся к товарищам с прощальным приветом| Но голова Чонга, которой суждено было через¹ несколько минут скатиться под ножом гильотины, голова его оставалась высоко и гордо поднятой.

— Чонг, мы отомстйм за тебя! — с трудом сдерживая подступившие слезы, крикнул Вьет.

И этот возглас потонул в многоголосом крике камеры, а потом и всей тюрьмы: «Долой палачей-колонизаторов!», «Да здравствует революция!»

Когда за Чонгом захлопнулась дверь, Вьет бросился к ней, забарабанил по железу кулаками, босыми пятками и, обливаясь слезами, упал на пол, где только что лежал ушедший навсегда товарищ.

Однако тюрьма Лао-Бао стала для Вьета не только источником душевных и физических страданий, не только испытанием его мужества. Еще в один из первых дней Вьет услышал от заключенного по имени Тханг поразившие его слова:

— Был в России такой революционер-анархист Кропоткин. Он называл тюрьму школой подготовки преступников. А мы должны превратить тюрьму в школу подготовки революционных кадров. И даже не в школу, а в университет.

Вскоре Тханг дал ему небольшой томик в черном кожаном переплете с серебряным крестом на обложке.

— Библия? Зачем?

— Смажь лимонным соком между строк страницы с восьмидесятой по сотую. Да не в камере, здесь глазок в двери, а когда поведут в туалет. Вот лимон...

Сразу же, как только Вьет провел потертым о лимон пальцем по странице библии, на бумаге про-ступили . буквы: «Диалектический и исторический материализм. Популярная брошюра»

...В камере страшная духота. Болит вывихнутая на допросе рука. Но Вьет не замечает всего этого. Его внимание целиком поглощено словами Тханга, который излагает товарищам основы политической грамоты — великой науки борьбы за то, чтобы не было больше на земле тюрем, чтобы не гибли такие замечательные парни, как Чонг.

Заключенные ухитряются заниматься в камере даже математикой, биологией, английским языком. И Вьет, царапая куском кирпича по цементному полу, пишет формулы, таблицы. Говорят, что такая же учеба идет во всех политических тюрьмах Вьетнама. В Сонла ими руководят товарищи Ле Зуан ¹ и Чыонг Тинь², на острове Пулокондор — товарищ Фам Ван Донг³. Революции нужны образованные бойцы.

Вскоре дважды в месяц заключенные Лао-Бао начали выпускать свою газету «Дыонг Кать манг» — «Революционный путь». Выходила она в единственном рукописном экземпляре на серой оберточной бумаге, в которую родственники и друзья завертывали нечастые передачи с воли. Обычно работали в дальнем углу камеры, чтобы не заметил надзиратель. Усевшись на корточках, Вьет подставлял спину Тхангу, Тот клал на нее полоску бумаги и своим мелким красивым почерком выводил.

Кнут и пушки империалистов.

Истязанья. Виселицы. Ссылки.

Произвол карателей неистов.

Помыслы героев стойких пылки ⁴.

Стихов в газете было много. Вьет легко запоминал полюбившиеся строки и частенько, закрыв глаза, нараспев, протяжно читал их^ в тишине примолкшей камеры.

Однажды он спросил у Тханга:

— Вот мы боремся, страдаем, умираем. А какая она будет, жизнь, за которую мы все это выносим?

— Потерпи до завтра, — улыбнулся Тханг. — Я хочу ответить не только тебе, но и другим...

На следующий день Вьет едва дождался, когда Тханг отлепит от его потной спины очередной листок «Революционного пути». На этот раз там не было стихов, Лишь одна статья.

Спрятавшись в углу за усевшимися плечом к плечу товарищами, Вьет читал мятый листок оберточной бумаги, и вокруг уже не было ни мрачной, полутемной камеры, ни окриков надзирателей из коридора. Словно бы чистое синее небо простерлось над ним;

«...Это будет жизнь свободных и счастливых людей без колонизаторов и помещиков. В деревнях и городах все будут пользоваться школами, театрами, кино, автомобилями, электричеством. Заболел человек — к его услугам больница. О престарелых позаботятся пансионаты. Садишься за обед — ешь рис с сайгонских мельниц, сдобренный ныок ма-мом ⁵ из Куангйена. Захотел отдохнуть — пожалуйста в Дом собраний, где можно почитать газету, поиграть в пинг-понг, послушать радио. Работаешь 11 месяцев, а 12-й отдыхаешь где-нибудь в Дала-те».

...Разговоры о побеге велись давно. Но реальная возможность для этого появилась лишь после того,

¹ Л е Зуан — Первый секретарь ЦК Партии трудящихся Вьетнама

² Чыонг Тинь — председатель Президиума Национального собрания ДРВ.

³ Фам Ван Донг — премьер-министр правительства ДРВ.

⁴ Стихи То Хыу. Перевод Д. Голубкова.

⁵ Ныок мам — рыбный соус (вьетн ).

46