Вокруг света 1974-06, страница 19

яма, а в яме живут осетры. Если омуль — царь здешних вод, то осетры — бояре.

По глади залива тянулись цветные полосы различных оттенков аквамарина. Это прорывались с Байкала холодные токи открытой воды. Наша дора с лодками на прицепе пересекла залив и пристала к каменистому берегу. Над всем довлели синие зубцы Святого Носа.

Часть бригады с одним подъ-ездком осталась на берегу. Дора, на малых оборотах вытягивая из подъездка канат, делала огромный полукруг. Вскоре на воде заплясали черные точки — пошел невод. Завыли моторы лебедок. Когда поплавки подкатились к берегу, рыбаки потянули невод руками. Глаза и руки рыбаков были напряжены: место такое, что рыба может быть всякая. Но. по тому, как легко подвигалась к берегу снасть, бригадир Иван Малогрошев понял: в мотне почти пусто. С десяток щук, четыре сига, хариус и... Омули! Омулей было чуть побольше десятка, но зато это были настоящие чивыр-куйские омули: округлые, тяжелые, с чуть припухлыми жирными брюшками. От рыбы веяло запахом талого снега.

Рыбаки бережно отложили омулей в сторону. Сильные, зубастые, как собаки, щуки устроили в лодке настоящий дебош. Но омули уснули еще в воде, в мотне невода.

С мизерным грузом рыбы мы отправились в Крутую губу. Едва мы вошли в нее, как от берега отвалил рыбацкий бот, отяжелевший от богатого улова. Над водой с криком метались чайки, хватая снулую рыбу. В мелкой волне я разглядел двух или трех омулей, выпавших, очевидно, сквозь прорехи мотай. Я сказал Малогрошеву, что здесь уже делать нечего.

— Крутая не подведет! — с некоторой гордостью ответил бригадир.

По чистоте вода в Крутой губе не уступала той, что в открытом Байкале, и невод Малогрошев рыметал не вслепую. Он пустил мотор на малые обороты, и мы увидели на дне жирных ленивых рыб. Сорога и окуни почти не боялись мотора и тени доры. Они лениво передвигались с места на место, заплывали под днище. Самыми трусливыми оказались щуки. Бревнообразные рыбины взметались пушечными снарядами, едва их серо-зеленых спин касалась тень лодки. Мы визуально выбрали самое рыбное место и с большим трудом подтянули к обрывистому берегу невод. На базе выяснилось, что вес этой тони составил около двух с половиной тонн! Язи, лещ, окунь, остромордые щуки, карась, сорога... Карась был размером со стиральную доску. Каждая чешуйка величиной с полтинник отливала дымчатой платиной.

Плыли домой на закате. Ангара ¹ катила крутые волны, горбы островов протянули сквозь цветное поле воды косые тени, дыбились над зеленью мысов и сопочек отвесные стены Святого Носа. Гольцы как бы беззвучно гудели, пели. Задумался старый рыбак Григорий Худяев, задумался Иван Малогрошев, который здесь родился и вырос и видел эти горы тысячу раз, задумался весельчак, душа-человек Олег Никонов, приехавший в эти края недавно, но, похоже, навсегда...

Бригада Малогрошева выгружала рыбу до глубокой ночи. У пирса принимала ящики «Слава», а рядом с ней стоял рыбнад-

¹ Ангара — северный ветер

(местн.).

зоровский катер. Оказалось, что инспекция рыбоохраны приехала снимать табу с озера Арангатуй. Еще вечером были подняты из протоки заградительные сети, и рыбацкие доры с подъездками на прицепе вошли в неглубокие воды Арангатуя. Отмели озера густо оплели капроновые сети, и уже в полночь, в шуме щучьих всплесков, они опустились на дно — так много здесь было соровой рыбы. Омуля-«искус-ственника» никто не видел.

Старейшины-рыбаки судачили на все лады, и кто-то высказался, что пусть бы на Большой речке .и в устье Селенги разводили омуль искусственно («таМ промышленность, вредные стоки, судоходство!»), а в Чивыркуе лучше бы оставить так, как задумано самой природой, благо здесь нет помех для нереста рыбы. Старики высказали в . эту ночь много разных идей, мудрых и оригинальных, как сохранить ценную рыбью породу; и будь поблизости представитель Министерства рыбного хозяйства, он, > уверен, взял бы эти разгово- * ры на карандаш. Конечно, рыбаки не обговорили всех проблем — одной темной байкальской ночи для этого мало. Скорее всего они ставили эти проблемы, чтобы решить их завтра и, быть может, в другой обстановке. А решить их необходимо, и как можно скорее, ибо от этого зависит будущее Байкала...

В Усть-Баргузин я опять шел на «Славе». Бросил прощальный взгляд на Катунь, узкой лентой врезавшуюся в залив, на двугорбый остров Бакланий. Впереди лежали тихие, ничем не тронутые леса и воды Баргузинского заповедника. «Слава» шла, вся пропахшая гольцами и рыбой, в блистающих водах утра, и ничто не нарушало тишины, в которой зарождался день.

СВИНЦОВЫЕ ПИСЬМА ОАЬВИИ

При раскопках на острове Бе-резань вблизи Днепровского лимана советские археологи нашли письмо, написанное два с половиной тысячелетия назад на... свинцовой пластине. Такое же открытие сделано в прошлом году в древнегреческом городе Ольвия, располагавшемся некогда вблизи современного Николаева.

Подобных — свинцовых — писем найдено в древнегреческих поселениях всего шесть штук. И только

на территории нашей страны — ни в самой Греции, ни в других местах поселений древнегреческих колонистов свинцовых писем не находили. Как считают многие исследователи, использование свинца в качестве «канцелярской принадлежности» — локальная особенность античной культуры Северного Причерноморья.

ПЛЮС 500 000 000

Именно на это число лет «повзрослела» Земля в результате анализа образцов пород, собранных

в Антарктиде, на Земле Эндерби, советским геологом Е. Каменевым,. Оказалось, что так называемый эндербит — это порода, которая, по предположениям геологов, кристаллизовалась на самой ранней стадии формирования земной коры.

Одновременно с поправкой к возрасту Земли эндербиты Каменева почти вдвое увеличили возраст и самой Антарктиды.

ЗЛГАПНИ ПРОВ-ГГЫ ОГНЫТИП

2 «Вокруг света» № 6