Вокруг света 1974-09, страница 44
Свои занятия живописью, которые принесли ему бессмертную славу, он тщательно скрывал от родителей. Ведь не пристало рисовать господскому сыну из знатного рода, который должен был стать почтенным ткачом, но вот сбился с пути... КОВРЫг ПОДУШКИ И... САВАНЫ Мериносы попали в Саксонию, Петр Великий привозил баранов этой породы из Пруссии, желая поправить скотоводство на российских пастбищах. Европейские правительства нуждались в шерстяных тканях, чтобы одеть своих чиновников и солдат. На Востоке почтенная овца стала покровителем искусства: она поставляла сырье для ковров. Житель Востока рождался на ковре, на ковре умирал, для молитвы тоже расстилал свой коврик. Он создал великолепную технику окраски шерсти для тканья ковров и при этом ревностно хранил тайны производства. Фантазия восточных людей создала легенду о летающем ковре, этом воплощении извечной мечты оторваться от земли и парить в пространстве. Народы, кочующие в степях, имели овец, но не имели древесины. Поэтому они обходились без мебели, зато были обеспечены подушками, набитыми, разумеется, овечьей шерстью. Первые ковры попали в Европу во времена крестовых походов. Потом европейцы сами научились ковроткачеству, возникли произведения коврового искусства. И, глядя на знаменитые вавель-ские аррасы, не стоит забывать, что сырье, из которого они сделаны, много веков назад росло на овечьей спине и боках. Ткацкая промышленность Англии постепенно вышла на первое место. Было даже принято говорить, что благополучие Англии покоится на шерсти. На шерсти покоилось, впрочем, не только благополучие: так, милостью божьей правящий монарх Карл I приказал лорду-канцлеру, председательствующему в палате лордов, восседать на мешке, набитом шерстью. Кстати, и после смерти этот лорд — как и все прочие подданные — не расстался с шерстью, так как король приказал обряжать умерших только в шерстяные саваны. Шерсть, шерсть! Но откуда взять ее, как покрыть растущие потребности? ЭТО БЫЛА НЕ ШУТКА Впервые делом разведения овец, приспособленных к местным условиям, в Австралии занялся лейтенант Макартур. Этот шотландец приобрел пять овец и трех баранов из тех, что принадлежали другЬму шотландцу, полковнику Гордону, служившему в Южной Африке. Мериносов потом скрестили с прочими породами, трудолюбивый лейтенант стремился создать животноводческое хозяйство крупного масштаба. В 1800 году губернатор новой английской колонии сообщал в Лондон, что получены хорошие результаты, и все говорит за то, что через несколько лёт " можно' будет доставить на родину некоторое количество австралийской шерсти. Британские промышленники сочли это шуткой. Однако тридцать лет спустя оии были уведомлены, что могут рассчитывать на поставку с далекого материка такого количества шерсти, какое только смогут перерабатывать на своих машинах... Когда закончились наполеоновские войны, британская промышленность получила доступ к дешевой саксонской шерсти высокого качества. Тем самым овцеводство, которое с шестнадцатого века обогащало английских землевладельцев, вдруг стало нерентабельным. Однако Саксония недолго пользовалась выгодами от разгрома конкурентов: оказалось, что австралийская шерсть лучше саксонской и что она прекрасно подходит для смешивания с той, кото- Йую стригут с английских овец, [арламент утвердил соответствующие инструкции, и вот немецкая шерсть уже обложена пошлиной в шесть раз более высокой, чем австралийская. Но вернемся снова в Австралию. Целыми днями, а может быть даже неделями, колышутся по бездорожью тяжелые возы. В них запряжены волы, погоняемые кнутами и проклятиями возниц. Упрямство волов, так же как набор ругательств, которыми погонщики призывают поспешать своих рогатых подопечных, вошли в поговорку. Однако волы живут своей жизиью, и сроки поставок, установленные человеком, для них пустой звук. Как упрутся — ничего не поделаешь! Говорят, что доведенные до крайнего отчаяния погонщики разжигали огонь прямо под брюхом волов, которые внезапно останавливались посреди пустынной дороги и категорически отказывались тянуть воз дальше. Как правило, этот метод давал результаты, но были случаи, когда подобная жестокость обходилась дорого: обожженные волы действительно со всех ног бросались вперед, но сразу же останавливались, да так удачно, что костер оказывался прямо под возом! Можно вообразить себе бессильную ярость возниц, когда драгоценный груз на их глазах обращался в пепел! ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА Грузом была шерсть. В порту уже ждали корабли, которые привозили с Британских островов в Австралию все, в чем нуждалась молодая колония. От регулярности внутренних перевозок шерсти зависело, будут ли они возвращаться в родные порты отягощенные лишь балластом или все-таки с шерстью. Кроме шерсти и продукции китового промысла, продавать Австралии было тогда нечего. Поэтому не приходится удивляться, что нетерпеливые купцы выезжали из поселков на резвых скакунах навстречу обозам с шерстью. Они разрезали мешки, выдирали образцы сырья, старались столковаться прямо на месте. Торг продолжался и в городе, за столами, заставленными флягами с ромом, на переполненных постоялых дворах. Скотоводы не торопились снижать цену, которую высчитали за месяцы работы на просторах своих пастбищ. Они знали также, что время — их союзник, что по набережной нетерпеливо расхаживают, покуривая трубки, бородатые господа капитаны, которые ждут не дождутся, когда начнется погрузка. В далеком Лондоне в кафе Гар-равея начинается аукцион. Выставляют шерсть, зажигают свечу. Каждое предложение обсуждается так долго, что сальная свеча успевает сгореть на целый дюйм. В ее мигающем свете решалась судьба благосостояния Австралии. И вот наступило тяжелое время: свеча догорала, а никто из покупателей не предлагал приемлемой цены на товар, привезенный с края света. Консул Соединенных Штатов в Сиднее доносил своему правительству, что внезапное падение спроса на шерсть было вызвано экономической депрессией в Америке. Число заказов на европейские товары резко уменьшилось, британские текстильщики уже не могли сбывать свою продукцию в прежнем объеме и, следовательно, сырье не приобретали. 42 |
