Вокруг света 1974-10, страница 64

неет трява по обочинам. Деревянные мостки ведут во дворы — там под тополями сложены аккуратные поленницы; сохнут перевернутые лодки. Избы по-северному высокие, на подклетях, обшитые тесом, с крылечками и ажурными наличниками. Иногда среди серых изб мелькнет двухэтажный особнячок — с резными балконами, с выступающим «комодом», замысловатыми башенками и флюгером. Но грустная печать заброшенности лежит на этой красоте: часть орнамента сорвана, крыльцо сломано, забор завалился... Сонным покоем дышит улица, пахнет мокрым деревом, дождем, листьями. И вдруг в эту тишь врывается металлический голос с соседней улицы: «Товарищи архангелогородцы! За прошедшие две недели произошло 30 дорожных катастроф...» Это уже голос большого города, за спиной которого прячется сегодня деревянное прошлое Архангельска.

Не спит река в белую ночь. Вот — второй раз за . сутки — поднялась стальная ферма моста, и большие суда двинулись по Двине. Огромный лесовоз медленно плывет «Братчанину» навстречу. На ходовом мостике вижу знакомую коренастую фигуру лоцмана Геннадия Васильевича Большакова. Заметив катер, он снял фуражку и помахал нам...

В старину лоцманов называли «вожами». Дельта Двины сложная: несколькими рукавами спускается река к морю (не все из них одинаково судоходны), много островов и тонких нитей бесчисленных проток. Тех вожей, что умело проводили суда, Петр I удостаивал наградами. Словно с петровских времен сохранился деревянный домик Лоцманской Вахты порта на одной из тихих, зеленых улиц Соломбалы. Сейчас, в эту белую ночь, не затихает в домике скрип деревянной лестницы под грузными шагами Лоцманов'. Лоцманы в порту наперечет, и потому, не успев вернуться с проводки, они снова уходят на реку...

Горит в этот поздний час и окно диспетчерской капитана порта на верхней «палубе» белого, похожего на корабль речморвокзала. Я знаю, эта комната и сейчас наполнена телефонными звонками, голосами, прорывающимися в эфир. И звучат точные и немногословные ответы дежурного портнад-зора;

— Следуйте Маймакским рукавом. Плотов нет, суда могут встретиться.

— В Мурманском рукаве 3-06 при любой воде. У правой бровки.

— Следуйте на погрузку в Бакарицу. Следуйте в Бакарицу.

Ветер доносит запахи дерева, воды, машинного масла: мы проходим мимо причалов лесопильно-деревообрабатывающего комбината. Кран подхватывает пакеты досок, перетянутых металлическими обручами, и они, как детские кубики, исчезают в чреве лесовоза. По причалу прохаживается капитан, да несколько человек на палубе следят за погрузкой. Куда лежит путь этого лесовоза? В Северном морском пароходстве мне показывали сводку дислокации судов пароходства на один день. Мелькали названия: «Припятьлес» — Венеция, «Во-сток-5» — Алжир, «Воркута» — Щецин, «Вычегда-лес» — Арбатакс... Такую сводку электронно-вычислительная машина дает каждый день.

А по реке бесконечно тянутся караваны плотов. Широкие, длинные, подталкиваемые с двух сторон буксирами. Между этими словно нехотя плывущими бревнами и аккуратными пакетами, что наполняли трюм лесовоза, лежал целый мир. Он врезался в городской пейзаж куполами складов, портальными кранами у причалов.

Город жил рекой, морем, лесом, и этого нельзя было не заметить, даже прощаясь с ним белой ночью.

Над песчаными берегами вырастают зеленые холмы. Ребята облегченно вздыхают: наконец-то порт позади! Выглянуло солнце, темно-синие облака закружились над рекой. Мы поднялись по косогору к музею-заповеднику Малые Корелы.

Деревянное кружево ворот, рубленые башенки, навесы, отделанные резьбой... Наверное, не мне одной почудилось, что сейчас откроются «тесовые ворота», выйдет молодец в шелковой рубахе и низким поклоном, хлебом-солью встретит гостей. Но вышел юноша в болонье, в очках и сухо сказал:

— Похожую ограду вы могли видеть в деревне Федоровская...

Почувствовав, что мы поскучнели от его -слов, _?„Щрий-^Андреевич Тарасов повел нас по заповеднику. Мы шли по пружинящим мосткам, по скользкой желтой щепе, устилавшей дорогу, к высокой колокольне. Она стояла на зеленом холме-угоре. Ее простой и четкий силуэт — восьмерик, восьмигранный сруб, ярус звона, шатровая крыша — казался черным на фоне белесого неба. Я потрогала рукой темные шершавые бревна...

Колокольня была сложена в XVI веке. Ее привезли в музей-заповедник из деревни Кулига Дра-кованово. Из других деревень Архангельской области доставили сюда мельницы и курную избу, амбары и баню, избы и часовни. Разбирали по бревнышку, пронумеровывали и перевозили. Амбары с Пинеги, к примеру, доставили вертолетом.

С высокого угора хорошо видны серые воды извилистой Корелки, сочная зелень лугов и темная полоса леса на одном ее берегу, а на другом — ветряная мельница. За мельницей тянется деревня, длинная, в одну улицу, а за избами просматривается гладь Двины и черточки труб Арбума \

Картина, в которой сошлись причина и следствие. Трубы Арбума, в обобщенном, конечно, смысле, сама динамичная, быстро меняющая облик края жизнь, вытесняют деревянную северную деревню. И прекрасно, что люди собирают лучшее из зодчества прошлого на безопасных «островках». Но «островок» Малых Корел не исключает, думается, сохранения деревянных вех истории самого Архангельска. И об этом надо позаботиться скорее, пока современные здания не подмяли старую Поморскую улицу, пока не пришли окончательно в негодность, затканные резными кружевами дома...

— Хорошо ведь стоит колокольня, а? — вдруг как-то просто сказал Тарасов.

Ребята молчат, вглядываясь в открывшиеся просторы. Потом, расспросив Тарасова, что еще можно посмотреть в музее, расходятся каждый сам по себе.

— Я рад, — заметил Тарасов, — что в людях заговорило чувство... А вам сейчас покажу практическую, так сказать, сторону этой поэзии. Ведь я не экскурсовод, — улыбнулся Юрий Андреевич, — я химик, кончал лесотехническую академию...

Неподалеку от колокольни склон холма был усеян невысокими столбиками. Они напоминали срубленный лесок. Каждый столбик под свойм номером. Это был опытный полигон Центрального научно-исследовательского института механической обработки древесины. Здесь изучались возможности ее консервации. Дерево пропитывали различными анти

¹ А р б у м — Архангельский целлюлозно-бумажный комбинат.

62