Вокруг света 1974-11, страница 55

НИКОЛАЙ ПАНЧЕНКО

ПОБЕДИТЬ СЕБЯ...

VIA EST VITA

ПОРОГА-ЭТО ЖИЗНЬ

юди — открыватели. Открывая для себя этот -^■мир — едва ли не все Колумбы. Большое плавание им — как счастливый билет. И не обязательно большому кораблю. Тому, что станет носом к волне.

Три очерка. Три маленьких корабля — кораблика! — девять счастливых билетов. Джон Бокштос с экипажем, одиночки Тони Даукша и Дэвид Льюис. Они еще более несхожи, чем их суда. Едва не поляр-ны, как районы их'плаваний — Арктика и Антарктика. Но так же, как эти высокие широты, они и близки.

То, что они сделали, с точки зрения здравого смысла, немыслимо. Пройти на каноэ, как Тони Даукша, Северо-Западным проходом. От мыса Барроу до Баффиновой Земли. Пусть не за одну — за шесть навигаций. Но в одиночку, там, где гибли целые экспедиции?.. К счастью, человек способен поступать безрассудно, и это вовсе не означает безумия.

Есть черта, где кончается опыт. И черта, где кончается наша способность, как говорят философы, к «априорному мышлению». Чтобы думать — а без этого нет человека I — надо действовать. Даже если консервативный рассудок наш снимает с себя ответ-ственность за поступки.

— Я умываю руки! — говорит он.

— Только без мыла! — может отшутиться Тони Даукша. И на дюралевой лодке выйдет в ледовое море Бофорта.

После канадца Вильямура Стефансона и почти, эскимоса Кнуда Якоба Расмуссена, что по.святили жизни «изучению быта северо-американских эскимосов», на этом поприще преуспеть нелегко. Что же касается умьяка (эскимосской лодки), то его пригодность для дальних плаваний не нужно доказывать — она уже доказана распространением эскимосов от Гренландии до Чукотки на просторах Североамериканского архипелага. К тому же эксперимент Джона Бокштоса недостаточно чист: на эскимосских умья-ках явио не было 40-сильного двигателя.

Прошлое не нужно доказывать: о нем свидетельствуют книги, которым мы верим. Но возродить интерес к незаслуженно забытому необходимо! Вернуть то, что утрачено людьми в скоростной гонке прогресса.

Люди эпохи водопровода, мы забываем реки. Культуру их. Берега морей и моря. Эскимос знает: нельзя убивать зверя без надобности. А цивилизованный человек ведет себя здесь как варвар. И абориген покидает его.

— Мы исправимся! — вслед этому казусу кричит Бокштос.

Как добиться синтеза цивилизации и мйоговеко-вой культуры? Не выбирать с нелепым йристрастием между тем и другим, но как — вот в чей вопрос — соединить их?

Когда европейцы приходили на острова и неизвестные материки, там — это абсолютно известно! — жили люди, и притом отличные мореходы. Они, как помор из новгородцев Гавриил либо Джошуа Сло-кам, знали: море для того, чтобы по нему ходить. Но, привязанные к эпохе великих открытий, с ее нередко пиратской психологией, предки современных мореходов привыкли утилизировать всякое путешествие, объяснять его если не меркантильными, то

полуиаучными, а то и просто выдуманными задачами.

Человечество, к великой удаче для него, никогда не было поголовно здравомыслящим. Ведь

«...истые пловцы — те, что плывут без цели: Плывущие, чтоб плыть! Глотатели широт, Что кйждую зарю справляют новоселье И даже в смертный час еще твердят: вперед!»

Как ни категоричен Шарль Бодлер — иначе этот вопрос не решается. Будущее с теми, кто живет в настоящем. К цели приходят те, для кого само движение к ней исполнено смысла.

Только одна цель равнозначна этому движению жизни. Эта цель — человек.

Четыреста лет не удавалось подобрать ключ к Северо-Западному проходу. Сокровища, почетные звания, лавры науки — увы, не помогало ничто. И лишь когда разнеслась весть об исчезновении многолюдной экспедиции Джона Франклина, со всех концов земли к Североамериканскому архипелагу направились суда. И Северо-Западный проход был пройден.

Вдвоем с Кшиштофом Барановским мы сидели на днях над картой высоких широт. И польский круго-светчик, что недавно обогнул мыс Горн, смотрел вожделенно, как, может, когда-то Владимир Русанов на море Баренца, Карское, проливы Маточкин Шар и Вилькицкого.

— А можно пройти... попробовать... на яхте...

Мало кто пробовал дальше Белого моря. Манга-зейским ходом прошел Д. А. Буторин. Тысячу миль Северо-Восточного пути оставил за кормой швертбота А. С. Янцелевич. Но чужой опыт не может заменить своего.

. Да и, видимо, мало одного мореходного опыта.

Вряд ли кто-нибудь в конце XVIII века имел больше опыта, чем Джемс Кук. И именно Кук — величайший открыватель! — почти на пятьдесят лет закрыл Антарктиду. «Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы», — сказал он. И ему поверили.

«Я проследовал на юг дальше всех прежних мореплавателей и достиг пределов (разрядка моя. — Н. П.), где человеческие возможности оказываются исчерпанными...» Что говорить: великий мореплава-тельГКук. Но истина дороже.

Дэвид Льюис, капитан 32-футовой яхточки «Айс Бэрд», опровергает Кука. Пройдя из Сиднея по «неистовым шестидесятым» до Антарктического полуострова, Льюис открыл, что борьба с самим собой ничуть не легче борьбы с океаном.

И он победил себя.

Кук покорил «семидесятые», но отступил перед Куком. А «пределом», что обязателен для морей, урезал человека.

Человек — природа, познающая самое себя. Это общеизвестно.

Человек — природа, открывающая себя. Свою безмерность. Безграничность возможностей своих в мире границ и пределов.

Люди — Колумбы, и каждый из них неизмеримо больше Америки.

Можно, Кшиштоф, пройти на яхте Северо-Восточ-ным путем. Дэвид Льюис, что победил Кука, говорит: «Можно!» И кто-нибудь из нас это попробует.

53