Вокруг света 1974-11, страница 63

обломок мачты, а сама мачта угрожающе колотилась о борт, удерживаемая перепутанным такелажем.

А океан все еще не собирался расставаться со своей жертвой. Едва Льюис успел отдать себе отчет в размерах причиненных судну повреждений, как в полумрак каюты внезапно ворвался серый дневной свет. Вместе с ним в распахнутый волной носовой люк хлынули потоки воды. До этого поединок с океаном вела сама «Ледовая птица». Теперь же их судьба целиком зависела от капитана. Позднее он не смог вспомнить, сколько прошло времени, пока наконец с помощью талей ему удалось надежно закрепить предательскую крышку люка. Однако положение по-прежнему оставалось критическим. Воды в каюте набралось уже по колено. По «ей в такт качке от переборки к переборке метались выброшенная из шкафов одежда, спальный мешок, матрац, навигационные карты, какие-то деревянные обломки. Помпа не действовала. Оставался единственный выход — вычерпать воду ведром.

Потребовалось целых шесть часов непрерывной, изнуряющей работы, прежде чем Льюис выплеснул за борт последнее ведро. В изнеможении он рухнул на койку. И тут очередной удар волны по корпусу яхты сбросил его на пол.

«В первую секунду я не мог сообразить, что произошло. Мне даже показалось, что у меня галлюцинация: вокруг опять плескалась вода, а в ней плавали судовой журнал, карты, спальный мешок, — вспоминал Льюис позднее. — Но раздумывать было некогда. Схватив ведро, я вновь час за часом, подобно автомату, сгибался и разгибался, откачивая воду. Я делал это в полузабытьи, подстегиваемый лишь инстинктом самосохранения. Меня спасло то, что шторм постепенно стал затихать... К полудню каюта была суха, можно приступать к тщательному осмотру. Результаты, увы, неутешительные. Во время шторма смыло спасательный плотик. По правому борту — 8-футовая вмятина, между иллюминаторами — 6-дюймовая трещина, через которую, видимо, каюту и затопило во второй раз. Какова же была сила удара волны, чтобы так повредить прочный металлический корпус!»

Именно в эти минуты, как признается Дэвид Льюис, им по-настоящему овладело отчаяние. Да и на что он мог надеяться на своей крохотной скорлупе со сломанным мотором и обломком мачты посреди бушующего океана в тысячах миль от земли?! По словам Льюиса, борьба с самим собой оказалась ничуть не легче борьбы с морской стихией.

«9 декабря. Я должен каждый день отстаивать мое место среди людей. Сегодняшнее задание я выполнил: вычерпал 24 ведра воды и под шквальным ветром со снегом распутал обледеневший такелаж. Обмороженные пальцы причиняют такую боль, что я чуть не плачу...

13 декабря. Ночью ветер укоротил мою жалкую мачту еще на 4 дюйма. Пока я спускаю парус и проверяю штаги, секущая снежная крупа и клочья пены, словно кляпом, забивают рот и не дают дышать. Спустившись в каюту, закрепляю все на случай шторма. Я не ошибся: еще до полудня на «Ледовую птицу» опять набрасываются гигантские волны. Каждая — настоящий «девятый вал». Наступает роковое мгновение. Яхту подбрасывает так, что замирает сердце. Затем швыряет плашмя на правый борт. Не удержавшись, лечу кувырком в угол каюты. С лязгом разбивается о переборку выброшенная из рундука пишущая машинка. Потолок и стены облеплены размокшими галетами, спальный мешок плавает по каюте, зато карты, которые я спрятал в пластиковые мешочки, остаются сухими. А это главное... Воды набралось всего 21 ведро».

Балластный киль и собственная предусмотрительность Льюиса, плотно забившего все отверстия кусками брезента, спасли судно и в тот день. Кстати, почему бы не использовать в качестве мачты гик — 11-футовый толстый брус, к которому крепится нижняя шкаторина паруса? Правда, чтобы установить его, моряку пришлось восемь часов кряду возиться на ускользающей из-под ног палубе, каждую минуту рискуя оказаться смытым за борт. Зато теперь можно было поднять стаксель. Яхта обрела ход и вновь стала управляемым судном.

Дальнейшее плавание проходит без особых приключений, конечно, если не считать бурного моря, непрекращающихся шквалов, холода и сырости в каюте да необходимости постоянно быть начеку, чтобы не налететь на айсберг. 18 января 1973 года «Ледовая птица» проходит мыс Горн. И хотя он остается в 360 милях к северу, Льюис считает себя вправе воспользоваться старинной привилегией мореплавателей, сумевших проплыть пролив Дрейка под парусами: положив ногу на стол, он поднимает традиционный тост за здоровье английской королевы.

Наконец, 26 января, после почти трехмесячного плавания, впереди по курсу за белыми ледяными полями возникают острые вершины гор. «Ледовая птица» все-таки достигла Антарктиды!

«Я сижу в рулевой башенке, переполненный торжеством победы, — пишет Льюис в судовом журнале. — Рядом с бортом радостно плещется встречающий меня почетный эскорт пингвинов. Ура! Я у цели!

...С наступлением темноты спускаю стаксель и осторожно лавирую между льдинами под одним штормовым гротом. В час ночи вижу долгожданные огни на станции Палмер. От мучительного нетерпения выскакиваю на палубу и зажигаю факел. Увы, на таком расстоянии его, конечно, со станции не видно, В горячке даже не заметил, как обжег пальцы... Подгоняемая попутным ветром, яхта со скрежетом пробирается по битому льду. Несколько раз она налетает на мини-айсберги, и лишь прочность металлического корпуса спасает от беды... Но самое опасное начинается на рассвете. Яхту подхватывает прилив и неудержимо несет на каменистые отмели. Кругом кипит белая пена разбивающихся волн. Вцепившись в румпельный провод, я со страхом жду, что киль заденет за подводные скалы. Обидно, если мы найдем себе могилу в ледяной воде всего-то в миле от спасения.

К счастью, киль какие-то считанные дюймы не достал до камней...

В 2 часа 30 минут 29 января «Ледовая птица» благополучно подходит к пирсу станции Палмера, у которого стоит судно Жак-Ива Кусто «Калипсо». Я бросаю якорь и кричу что есть мочи: «Эй, на «Калипсо»! Есть кто-нибудь живой?! Не возражаете, если я пришвартуюсь к вам?!»

Дверь рубки на «Калипсо» распахивается, и на палубе появляется фигура человека, который от изумления не может вымолвить ни слова и лишь молча ловит швартовый конец».

Так завершилось уникальное одиночное плавание доктора Дэвида Льюиса к берегам Антарктиды, за время которого его «Ледовая птица» прошла 6100 миль, доказав возможность плавания малых парусных судов даже в бурных антарктических водах.

P. S. Перезимовав на станции Палмера. исправив повреждения и снабдив яхту новой мачтой, доктор Льюис осенью 1973 года на своей «Ледовой птице» благополучно вернулся в Австралию.

С. БАРСОВ

61