Вокруг света 1975-08, страница 54

ее в тюк с высотным запасом продуктов и теплой одеждой, подготовленной к сбросу с вертолета. В записке было написано, чтобы группа срочно выходила на гребень с целью поиска не вернувшейся пятерки.

Володя Ушаков включил радиостанцию и вышел в эфир.

— Прошу на чаепитие!

На крохотном снежном карнизе, где и одному не развернуться, Яа*а никто не слышал. Ребята были внизу, они прилипли к крутому склону и выжидали своей очереди на выход вверх.

Яак отпил несколько глотков крепкого, смоляного цвета чая, застраховал репшнуром кастрюлю — чтоб не улетела в пропасть, укутал ее штормовкой и пошел на передних зубьях кошек вверх по ледовому взлету.

Всем вместе им удалось собраться только к ночи. Они вырубили во льду площадку, которую хватило только на полпалатки. Потому и спать им пришлось сидя, свесив ноги и надежно закрепившись.

—Веревок пять будет, — резко запрокинул голову Эрик.

Над ними нависал ледовый гребень — нож, острие его терялось в густой синеве памирского неба.

— А может быть, и все шесть? — возразил Энн.

— Большая ли разница — двести или двести сорок метров? — Тыну так поглаживал голой рукой лед, словно это была шерсть ручного пса: — Пойду первым?

— Ты же вымотался на подходах, — противился Энн.

— На подходах — скука, а теперь настоящее дело — стена! Руки чешутся.

— Думаешь, у тебя одного? — сдвинул на лоб двойные очки и сморщился от яркого света Энн. Ему, руководителю группы, нужно было решать, кого выпустить первым.

Пошел Яак Сумери.

Горьковатый, миндальный привкус высоты на губах; затекшие от напряжения до коликов в мышцах ноги — трудно держать равновесие; потные руки, прилипшие к древку ледоруба; резкие уколы льдинок, брызгающие в лицо из-под него. Удар ледорубом; еще удар... Ступень готова.

Вниз лучше не смотреть. Лучше всего глядеть под ноги. А вверх идет ледовая стена, чистая и прозрачная, как литое стекло, залитое солнцем.

Вместо пяти Яак прошел десять веревок, а конца ледовому ножу все не было. Он, изрядно уставший, выпустил вперед Прийта.

Только на половине восемнадцатой веревки Прийт вышел на кончик ледового ножа, на отметку — 6300 метров. И тут их ждало место для бивака. Да такое, что на нем не только свободно уместилась палатка, но можно было, прижавшись к ней, постоять на ровном месте и поглядеть вниз. Там, внизу, ночь торопливо затопляла дымным мраком ущелья.

А Эрик Рейно смотрел на верхний ледопад, в прощальных лучах солнца похожий на развалины города.

— За день управимся, а там и вершина.

— Фантазер ты все-таки, — не отрывая взгляда от ледника, улыбнулся устадый,-Яак.

Примус расшипелся, свеча разгорелась. В палатке тепло и сухо, можно наконец снять с себя пуховую одежду, разуться. Стол накрыт на пять персон: куриный бульон и бифштекс таллинский, на десерт — пломбир. «Начпрод» Прийт вскрыл очередной пакет, высыпал его содержимое в миску с теплой водой — готов винегрет.

— Все-таки крепко отдает химией от этих сублиматов, — снял пробу Яак.

— Зажрались вконец, спецлаборатория на них работала... Химией? Забыли, как на перловой каше горы делали? — разгорячился «начпрод» и вдруг расщедрился, разлил из НЗ каждому по наперстку «Вана Таллин». Ребята подняли «бокалы».

Тыну Теннисон в этот день исполнилось двадцать восемь.

Они меняли догоревшие свечи и тихо до самой полуночи пели старинные эстонские песни.

Метель началась под утро и не прекращалась сутки, вторые, третьи... Снегопад захлопнул их в снежной ловушке, отрезал пути к отступлению и подъему на вершину. Казалось, что снег до краев заполнил горы. Полноснежные реки с тревожным шорохом струились по кулуарам и склонам. Снег теснил палатку, засыпал ее и вдавливал в склон. Ребята беспрерывно по очереди одевали штормовки и выходили в метель, чтоб откопать из-под снега палатку. Ночами они тоже дежурили, чтобы снег не задушил их.

В палатке было сыро, пахло мокрым пухом, подмокли спальные мешки. Продукты пошли на убыль, особенно сахар и сухари. Прийт перевел группу на «карточную систему».

На третий день снегопад утих.

Эрик ратовал за подъем: «Быть так близко от вершины и отказаться?» Яак, хотя и любил слож

ные вершины, предложил спуск. Правда, спуск тоже не сулил ничего хорошего: стенной лед был прикрыт лавиноопасным снегом.

Контрольный срок возвращения группы в лагерь был на исходе.

Последнее слово было за Энном, и он сказал:

— Пусть решит следующий день.

И день решил. Он пришел светлый, лучистый. Такой, какой случается видеть в горах только после большого снегопада. Ребята развесили на палатке вещи на просушку. Яак пошел в разведку. Ледовый гребень лавинорезом рассекал подвижки снега, и Яак продвигался по нему в полной безопасности.

В тот день они поднимались не спеша...

На следующий день — 55 метров кулуара, и вот он наконец, снежный купол вершины. Светлый снежный купол. До вершины осталось метров триста. Больше не нужно было бить крючья, рубить ступени, прижиматься грудью к холодному льду.

Словом, началась обычная высотная работа. Раскисший снег выше колен, усталость. Впереди связка Энн — Тыну — Эрик. Тыну попросил воды, оперся головой на воткнутый в снег ледоруб, чтобы отдышаться. Вперед вышел Яак, стал медленно и осторожно топтать в глубоком снегу ступени. Вдруг его так, тряхнуло, что он едва удержался на ногах с помощью ледоруба. Яак вскинул голову: лавина!..

Город Ош.

Уполномоченный Спорткомитета СССР по альпинизму Владимир Волченко взял у радиста микрофон и стал быстро диктовать:

«В связи с истечением контрольного срока группы альпинистов спортобщества «Калев», находящейся на маршруте пика Ленина по юго-восточной стене, 5 «Б» категории трудности, срочно начать поисковые работы силами экспедиций эстонской «Калев», киргизской «Спартак», красноярской «Труд».. Для поисков вызвать вертолет санавиации из Фрунзе».

Огромный белый вал, вспухший от многоснежья, несся на Яака. Он не успел оглянуться, даже вскрикнуть, как лавина вошла в него вздохом, кажется, разорвавшим легкие, сбила с ног ударной волной, подняла в воздух, оглушила и подмяла под себя.

Яак очнулся от резкого удара об лед. Еще удар, да такой, что он опять начал терять сознание.

52