Вокруг света 1975-09, страница 73
занимала мое внимание долгие годы: кто были те, кто спас Мелвилла, спасая тем самым для истории и память об этой экспедиции. Ведь именно спасенный Мелвилл нашел последнюю стоянку Де-Лонга и его группы, нашел дневник капитана, благодаря которому день за днем мы можем проследить путь полярников до трагической развязки. Мелвилл, как только узнал о бедственном положении отряда Де-Лонга, сразу на собачьих упряжках направился к месту высадки полярников, нашел там судовые документы, спальные мешки и другое имущество, но последней их стоянки на пути движения к югу отыскать тогда не удалось: все было занесено снегом. Ранней весной 1882 года поиски были возобновлены. Мелвилл организовал новую поисковую экспедицию для розыска погибших моряков. В нее вошли бывшие члены экипажа «Жаннетты» матрос Ниндеманн, кочегар Бар-тлетт, а также русский политический ссыльный С. Н. Лион. 23 марта по следам громадного кострища было найдено место гибели головного отряда Де-Лонга., Перед экспедицией развернулась страшная картина: под снегом лежали истощенные, скрючившиеся, застывшие трупы, а возле них валялись разные хозяйственные предметы, записки, дневник и карандаш Де-Ло.нга. Похоронив своих товарищей, Мелвилл немедленно приступил к поискам отряда лейтенанта Чиппа, но безрезультатно. Летом 1882 года, а затем зимой 1882/83 года розыски в районе дельты Лены были продолжены американским лейтенантом Харбером, но они также оказались тщетными. Видимо, во время шторма лодка Чиппа перевернулась, и все, кто находился в ней, погибли. Так закончилась хорошо продуманная, и тщательно подготовленная полярная экспедиция к Северному полюсу. Чудовищные испытания, выпавшие на долю мореплавателей, героически боровшихся со льдами, штормом, голодом и холодом, — одна из самых трагических страниц в анналах полярной истории. Научным результатом экспедиции было открытие трех островов — Жаннетты, Генриетты и Беннетта. На карте мира этот архипелаг назван островами Де-Лонга. К поездке в колхоз «Арктика» и меня, и моих спутников уже все было готово, как началась пурга — пришлось «пурговать», сидеть взаперти и предаваться мечтам — по всей видимости, несбыточным. Со времени экспедиции Де-Лонга прошло свыше семидесяти лет, и надеяться встретиться со свидетелями спасения группы Мелвилла было бессмысленно. ...Каюр выкурил трубочку, и мы тронулись. Упряжка из семи собак неслась по заснеженной холмистой тундре. Низкое полярное солнце светило косо, диск его цеплялся за ближайшую сопку. В колхозе яг кончив дела, попросил — на всякий случай — познакомить меня с самым старым местным жителем. Вернее, не самым, а с тем, кто дольше всех прожил здесь. Мне указали на приземистый, потонувший в ослепительных сугробах дом Василия Куличкина. Василий Афанасьевич Кулич-кин и его жена приняли меня чрезвычайно радушно. Я глядел на моложавого видом хозяина и понимал, что «мой» Де-Лонг не здесь. Тем временем Василий Афанасьевич рассказывал о своей жизни: «Всю жизнь занимался я охотой на зверей и перелетных птиц, сезонно и теперь еще выхожу на охоту, а любительски и рыбачу. До революции жили мы очень бедно, питались только мясом и рыбой, хлеба и сахара не видели. Одежду и обувь шили сами из шкур. Женился в сорок один год. У нас два сына и дочь. Живем с младшим сыном. Сейчас больше дома, выполняю «бабью роль», чувствую себя хорошо, еще на лету бью гуся и утку, но временами одолевает какая-то тя жесть, усталость. Мне уже пошел девяносто пятый год...» Меня даже в жар бросило — во время эпопеи Де-Лонга ему было, выходит, около двадцати пяти! А вдруг... — Скажите, Василий Афанасьевич, — спросил я, — а давно живете здесь? — Да мой дед еще здесь дом имел. Про прадеда не скажу — не знаю. А отец — помню — в этом вот доме американцев откармливал. ...Так именно и сказал: американцев откармливал. — Каких американцев? — я, как мне помнится сейчас, даже на крик сорвался. — Да давно это было. Мы с отцом поплыли по морю на охоту. Ну, километрах в пятнадцати от дома вдруг увидели шесть человек, бродивших по острову... Винтовка у одного была. В те времена, бывало, годами не увидишь людей, и мы сразу побоялись к ним подойти. Потом отец осмелился, и мы пошли навстречу незнакомцам. А те схватили нас за руки и не отпускали. Видим — помирают люди. Как их принесло сюда, откуда они — непонятно. Разговаривали они не по-нашему, по-русски — я помню — говорили только «хорошо». Шесть человек их в лодке было. Седьмой мертвый лежал. А в шлюпке их, кроме весел, ничего не было. Отец на корму их лодки сел, а я в наш челнок. Так доплыли мы до дома. Несколько дней кормили их — сначала понемногу, а затем отвезли их на мыс Быковский к Афанасию Бобровскому. А оттуда отправили их на «Лене» в Булун... Сомнений больше не оставалось. Передо мной сидел один из спасателей группы Мелвилла, который даже не знал, что староста' Быковского мыса Бобровский, к которому он привез членов экипажа, был награжден президентом Северо-Амери- канскиЯ Соединенных Штатов золотой медалью «За мужество и человеколюбие», а правительством России — серебряной медалью «За спасение погибающих». |
