Вокруг света 1976-01, страница 31

— Почему, Абдылда-ака?

— Ну какой я «ака»? Тебе семнадцатый, мне двадцать седьмой идет. Говори — товарищ.

— Хорошо. Почему мне нужно ночевать в селе, джолдош Абдылда Исабаев?

— Дядя тебя не знает, джолдош Абдулла. Он, наверное, думает, все время в юрте кто-то посторонний ночует. Неспроста.

Как может быстро меняться выражение лица у человека, как в одно мгновение настроение становится совсем иным — мрачного Абдуллы как не бывало, глаза загорелись, а на бледных щеках заиграл румянец:

— Ай, правильно, Абдылда-ака! Ай, как правильно!

«Правильно-то, правильно, — думал я. — А если возьмет да и уведет Дердеш-мерген свою семью в Китай, в банду Д&каныбека? До границы отсюда рукой подать— за ночь дойти можно... Бросят они юрту и налегке наверняка доберутся. Не слишком ли доверяешь, Абдылда, человеку, который пробыл у Джаныбека одиннадцать лет? Может быть, он не только всего насмотрелся, но и ко многому руку приложил? Ой смотри, Абдылда...»

Не спал я ночь. Не мог уснуть. Еще светать не начало, как я выехал, и подъезжал к мосту задолго до условленного срока. Конь то тупнет копытом по пыли, то цокнет по камню. Тихо, еще и ветер не просыпался, облака дремлют около высоких скал, точно кони у коновязи. Понурые серые кони в предутренней мгле.

Вдруг треск в кустах джергана-ка. Кто-то напролом через непролазную чащу бежит. Я схватился за маузер. Гляжу, Абдулла выскочил.

— Джолдош Абдылда! Джолдош Абдылда! — кричит.

Спрыгнул с коня — и к нему. Сначала и не пойму никак, почему он так кричит. Запыхался Абдулла и не разберешь — от горя ли, от радости он спешит. Подбежал, на лице у него царапины от колючей облепихи, по-киргизски ее джерганак зовут.

— Был! Приходил дядя!

Схватил меня Абдулла, хохочет,

обнимает. Ну совсем мальчишка.

— Успокойся, — сказал я. — Отдышись и рассказывай.

А он все успокоиться не может — обнимает и хохочет:

— Приходил дядя... Под утро пришел... Явился...

— Хорошо, Абдулке, хорошо. Успокойся и рассказывай.

— Явился! Явился!

Сели мы на камни при дороге. Вытер я кровь на лице Абдуллы, что из царапин сочилась. Сначала лопотал он довольно несвязно, однако успокоился и передал, что услышал о встрече. Явился кузнец в юрту, женщин разбудил, они детей. Пока женщины хлопотали у дасторкона, чай готовили, Дердеш-мерген посадил двойняшек, мальчишек своих, к себе на колени. И сидел молча. Дичились сначала его сыновья, а он пригнул, прижал их головы к своей груди, молчал и вздыхал. Подали женщины чай, а он не отпустил своих двойняшек с колен, взял пиалу и спросил: «Двадцать три дня я наблюдал за вами, был около вас. Думал, приготовили мне западню. Кто-то посторонний нб^евал у Ъас. Кто он?» — «Сын мой, твой племянник, Абдулла», — ответила моя мать. «Взрослый уже, совсем мужчина, — сказал кузнец. — Увидеть его хочу. Пусть придет он ко мне, слышите, женщины? Этой ночью буду ждать его в ущелье. За час до восхода луны, около караташа, черного камня. Знаете, где караташ, женщины?» — «Абдулла знает», — ответила мать. И опять молча сидел кузнец. Женщины не спрашивали его ни о чем. Потом посмотрел Дердеш-мерген вверх, увидел в чамгарак, через отверстие в потолке юрты, какого цвета стало небо, сказал, что пора, скоро патруль поедет по ущелью, поцеловал сыновей и ушел...

Так сказал мне Абдулла.

«Поведение Дердеш-мергена можно толковать по-разному, — размышлял я. — Он чрезвычайно осторожен. Справедливо одно — он действительно очень любит своих детей, если двадцать три дня ждал возможности навестить их. Однако его могли задержать и другие причины, о которых мы ничего не знаем. И неизвестно, где Осман-Савай. Куда подевался этот джельдет-палач? Вряд ли кузнец посвятил его в свои намерения, что выжидает удобного случая повидать сыновей.

Но раз дело начато, его необходимо довести до конца. Важно, зачем Дердеш-мергену понадобилось свидание с племянником. Захочет ли кузнец считать его своим родственником, когда узнает, что Абдулла — секретарь комсомольской ячейки и командир легкого кавалерийского отряда по борьбе с басмачами? Как он отреагирует?

Допустим, кузнец не станет вредить Абдулле — родственник все-таки, племянник единственный как-никак. А если Дердеш-мерген хочет сманить родню к басмачам? Пусть свидание все решит. Кузнец уверен: Абдулла не приведет с собой врага дяди — не простят ему этого ни жена Дердеш-мергена, ни его сестра, ни сыновья оружейного мастера...

Свидание все решит, конечно, если Дердеш-мерген будет искренен и откровенен, если у него нет особого задания — выманить к себе меня, кого басмачи слишком