Вокруг света 1976-10, страница 30попадись ты мне вот так же, я застрелил бы тебя без всяких разговоров. — Э, нет! — покачал головой капитан Морис. — Мы доставим тебя к Кэндалу. ДЕЛО №... Кэндал закрыл толстую ярко-зеленую папку и, отодвинув ее на середину большого металлического стола, задумался. Итак, сорван еще один заговор против Движения, но обнаружен он совсем случайно. И это накануне съезда Движения и провозглашения независимости, когда Колония должна превратиться в свободную Республику Гидау. Военное командование Боганы сделало что могло. Лучший военный разведчик, капитан Морис, был переброшен в Освобожденную зону срочно, днем, на армейском вертолете: это рискованнейший полет! Ведь машина могла быть перехвачена и сбита даже легким разведывательным самолетом ту-гов, которые постоянно патрулируют над бушем. Итак, майор Жоа... Пропуска Мангакиса и Корнева в Колонию были подписаны им. Кэндал перевел взгляд на широкое распахнутое окно, за которым все было ослепительно бело от солнца. Просторный луг на окраине Га-берона, на котором бетонным квадратом выстроились одноэтажные двухкомнатные домики с плоскими крышами, выделен властями Боганы в полное распоряжение «фридомфайтеров». На лугу — с рассвета до полудня — обучались курсанты — молодые парни, партизаны, уже отличившиеся в Колонии и теперь готовящиеся стать офицерами регулярной армии будущей Республики Гидау. Их обучали товарищи, вернувшиеся из-за границы, куда Движение отправляло их для постижения военного искусства. Он отвел взгляд от окна, вздохнул и опять придвинул к себе папку. Скоро должны привести Жоа, человека, изменившего Движению. Кэндал не мог поверить в случившееся. Было трудно понять, как человек мог изменить делу всей своей жизни. В глубине души еще жила надежда — а вдруг это ошибка! Может быть, с ним нужно поговорить, по-товарищески, откровенно, и тогда все выяснится? — Разрешите? Дверь приоткрылась, и показа лась седеющая голова начальника контрразведки, а затем и вся его фигура, длинная, худая. У Кваме Араухо постоянно болели зубы — на нервной почве после службы в колониальной армии у португальцев, говорил он. Араухо ходил все время морщась, держась то за одну, то за другую щеку. Никакие ухищрения медиков не могли победить эту болезнь, и Кваме Араухо навещал колдуна, построившего хижину неподалеку от центра «фридомфайтеров». И сейчас лицо Араухо было сморщено и перекошено: на этот раз он держался за правую щеку. — Я привел его... Кэндал встала11 bbini ел из-за стола. — Ввести арестованного гражданина Жоа! — открыв дверь, приказал Араухо. Жоа решительно перешагнул порог. Форма на нем была без единой пылинки, новенькие ремни блестели. Он лишь похудел, осунулся, но глаза смотрели вызывающе. — Я хочу поговорить с... (Кэндал чуть было не сказал — «с товарищем») гражданином Жоа наедине. Араухо еще больше сморщился и затворил за собой дверь. Не отрываясь смотрел Кэндал в лицо арестованному, стараясь понять: что же за этой дерзостью, за высокомерным презрением — человеческая обида или оскорбленное самолюбие? И Жоа не выдержал его взгляда: — Зачем ты позвал меня? Думаешь, я брошусь на колени, буду раскаиваться, плакать, молить о пощаде? В его словах звучала открытая ненависть. Кэндал задумчиво провел рукою по своей густой окладистой бороде. — Я хочу понять, что с тобою? Он показал пальцем — через плечо — на стол, туда, где лежала ярко-зеленая папка. Высокомерие исчезло из голоса Жоа, он дрожал от ярости. — Ты хочешь понять, почему я затеял это дело с тугами? Может быть, считаешь, что они меня купили? О нет! Я ненавижу их так же, как ненавижу тебя и всех твоих дружков, захвативших власть в Движении. Голос его понизился, перешел в громкий, свистящий шепот, словно что-то душило Жоа. Кэндал сглотнул комок в горле: — Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? — Ты торгуешь нашей страной, ты продаешь ее всем, кто обещает, что приведет тебя к власти: Софии, Москве... Ведь... даже меня схватил парень из Боганы, этот проклятый Морис! Меня, гражданина свободной страны Гидау, схватил на родной земле твой наемник, иностранец! — Капитан Морис родился в Гидау, Гидау его родина, и он тоже борется за нее. iVlbi с ним по одну линию фронта, а с тобою? Ты хотел выдать тугам наших друзей, ты предал наше Движение! — Твое... Движение! — Значит, для тебя мы страшнее тугов. А с ними ты договоришься, как договорился выдать им Мангакиса и Корнева. Ты хотел доказать им, что ты — надежный партнер! Жоа отвернулся к окну, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. — Через две недели в Освобожденной зоне состоится первая сессия Национального собрания. Мы провозгласим независимость нашей страны. И пусть тогда тебя судит народ, — твердо отчеканил Кэндал. — Не я буду тебя судить. Народ! СМЕРТЬ КОМЕНДАНТА Сколько же времени прошло с тех пор, как комиссия удалилась для принятия решения? Майк по привычке глянул на кисть левой руки, но часов не было: только рубец ожога. Капитан Морис хорошо организовал прикрытие. Партизаны оттеснили «отчаянных» к тропинке, по которой должен был уходить Браун: здесь-то он и нашел, так сказать, и возглавил растерянных, перепуганных «десперадос». Беспорядочно паля, они отходили под огнем партизан, редким, но точным. Невидимые снайперы -методично расстреливали «отчаянных» одного за другим — до самых ворот форта. Но Майка словно кто-то охранял. А может, действительно охранял? Лишь случайная пуля срезала часы с его руки, чиркнув по кисти. Форт встретил их невесело. Солдаты, сбежавшиеся к воротам крепости, угрюмо рассматривали потрепанных «десперадос». Комендант Гомеш не ждал их у ворот. Комендант умирал. Добрая Мелинда, верная подруга коменданта, молча открыла перед Майком дверь в комнату умирающего. Лицо мулатки было каменным, толстые губы плотно сжаты. Детей, обычно окружающих ее, галдящих, одаряемых то 28 |