Вокруг света 1977-08, страница 35
L. ственного на всем острове, мы оглядели себя и расхохотались: все стали неузнаваемыми, похожими на мельничных подмастерьев. Есенгали, заправив цистерну водой, настоял, чтобы я уселся к нему в кабину. Боясь за объективы, я уступил, но оставшаяся дорога не показалась мне слаще. Солнце к тому времени выбралось на огневой рубеж и калило машину с такой силой, словно задалось целью расплавить ее. Пот прошибал не хуже, чем в финской сауне. Но теперь хотя бы были видны растрескавшиеся такыры, заросли полыни и редкий кустарник с ядовито-зелеными вкраплениями саксаула. Изредка, срезая дорогу, выбегали и мчались, пригнув голову, словно собравшись бодаться, табунки сайгаков. Пока двигалась машина, пустыня казалась наполненной жизнью, но стоило остановиться, все вокруг словно замирало... — Да, — устало соглашался Есенгали, не пытаясь отирать с лица пот. — Джейраны и сайгаки осторожны. Только с машины их, пожалуй, и увидишь. Пешего человека близко не подпустят. Куланов в одиночку тоже отыскать трудно. Только 3 «Вокруг света», № 8 бы нам успеть, чтоб они с того пастбища не ушли... Мы уже въезжали на невысокое плато, где среди выгоревшей коричневой травы, без привычных заборов и палисад-ничков, одиноко стояли три домика метеостанции. Между ними было развешано на просушку детское белье, которое здесь, среди безлюдного унылого пейзажа под немилосердно палящим солнцем, воспринима лось как дерзкий вызов стихии. Хозяева метеостанции, супруги Василенко, не заставили гостей долго ждать, пригласили в прохладную полутемную горни-ЦУ- Дородная молодайка Вера с украинской щедростью поставила перед каждым по огромному бокалу чаю, слаще которого я в жизни не пивал. Должно быть, здорово выпарился за дорогу. Так, попивая чаек и поглядывая в раскрытую настежь дверь, за порогом которой вид нелись море, белые пустынные пляжи, заросли саксаула и выгоревшая пустыня, мы вели неспешный разговор, рассуждая о том, как нелегко, должно быть, жить здесь вдали от людей, летом воюя с жарой, а зимой — с морозами и штормовыми ветрами. Но. с другой стороны, хорошо испытать почем фунт лиха, разобраться в себе, понять, что не давало покоя в жизни прежней, где все было гладко. — Мы не жалуемся, — загадочно улыбалась Вера, словно не договаривая, что и в этой жизни могут быть свои радости. — Когда мы сюда получили направление, сразу же решили: не понравится — уедем. И уезжали, собирались больше не возвращаться, но время проходит, и тянет Барсак... Не успела Вера договорить, как в освещенный солнцем круг, видный в проеме двери, один за другим стали входить грациозные животные. Они походили скорее на зебр, чем на ослов — невысокие, изящные, с желтовато-апельсиновой лоснящейся, как шелк, кожей, с белым животом и ногами с черными копытами. Вскидывая головой в сторону дома, они пряли высокими ушами, охаживая себя короткими ударами хвоста, и, удовлетворившись осмотром, принимались щипать траву. Куланы! Вот это удача! Я не верил своим глазам! Подхватил фотоаппаратуру и бросился из дома, забыв про жару. — Да не волнуйтесь, не спе 33 |
