Вокруг света 1977-11, страница 44

С заместителем директора Полярно-альпийского ботанического сада, кандидатом биологических наук Геннадием Николаевичем Андреевым я встретился после окончания ученого совета.

— Валентина Ивановна Москалева, наверное, вам рассказала о городском озеленении и домашнем цветоводстве. Это, конечно, прикладные направления. Уже опре делен ассортимент декоративных растений для местных условий.. В числе главных задач — изучение местной флоры с целью использования (а в последние годы — и защиты), обогащение аборигенной растительности путем интродукции южных видов, изучение почв, микрофлоры. Порой возникают особые задачи. Например, закрепление рыхлых отвалов, их защита от развевания ветром Но специфика наших исследований остается неизменной: преодоление трудностей, которые ставит и перед человеком, и перед всей природой Север Ведь мы живем у границ Арктики...

Я знал, что мой собеседник живет здесь уже 20 лет. И вдруг подумал, что главное в нашем разговоре — это не число видов и даже не научная проблематика. Я ощутил принадлежность этих людей к клану северян... А причастность — это долг, это обязанности, которые ты когда-то принял на себя и, не выполнив, не имеешь права оставить В общем, именно это главное в любом человеке, но здесь это особенно наглядно и понятно.

МАЛЕНЬКИЙ МУЗЕЙ И БОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ

У входа в музей в Апатитах на постаменте стоит огромный литой колокол. Он настолько древний и его история так запутанна, что я не рискую приводить здесь ее полностью. Во всяком случае, продолжительное время он в период туманов извещал своим «зычным голосом» суда о близости опасных берегов — разумеется, это было задолго до появления первых пароходов...

Сам музей занимает несколько комнат на нижнем этаже обычного жилого дома. В первом же помещении, стены которого были обшиты тесом, мое внимание привлекли стеллажи, заполненные книгами, папками, картами.

— Это наш архив и библиотека, — со сдержанной гордостью заметил Борис Иванович Кошеч-кин, руководитель Северного филиала Географического общества СССР Он раздвинул стекла стел

лажей, распахнул дверцы шкафов, и я увидел книги с автографами первых советских полярных исследователей, письма, фотографии и документы, редчайшие издания отчетов зарубежных арктических экспедиций прежних лет. Признаюсь, я надолго застрял у книжных полок, вызвав понимающую улыбку хранителя этих богатств.

Рассматриваю пожелтевшие фотографии и документы... Мария Васильевна Клёнова, участница, наверное, всех довоенных рейсов первого советского научно-исследовательского судна «Персей», создатель нового направления в геологии. Один из старейших геологов Кольского филиала Академии наук СССР, теперь уже покойная Мария Алексеевна Лаврова, учитель Бориса Ивановича Кошечки-на; для меня же, гляциолога,— один из самых результативных предшественников в изучении оледенения Новой Земли. Среди бумаг вижу документы, подписанные академиком Ферсманом, и вспоминаю недавнюю встречу с Гавриилом Дмитриевичем Рихтером, человеком, который стирал последние «белые пятна» с карты Кольского полуострова

На Кольском я впервые побывал еще в 1914 году, — рас-

Одна из главных задач Полярно-альпийского ботанического сада — изучение местной флоры.

сказывал ученый. — Трое братьев решили посмотреть «край непуганых птиц», как называл такие места писатель Пришвин. И Кольский сделал меня географом... Однако вновь вернуться сюда мне удалось лишь в 1922 году. А годом раньше на Кольском работала специальная комиссия Академии наук, которая обследовала полуостров. Комиссию возглавлял президент Академии А. П. Карпинский, в составе ее были такие крупнейшие ученые, как В. Л. Комаров и А. Е. Ферсман...

О роли, которую сыграл в освоении Кольского полуострова Александр Евгеньевич, писали и будут писать еще много. Это был человек необыкновенной работоспособности. Приведу только один пример. Летом 1930 года я телеграммой был вызван для встречи с ним на станцию Зашеек. В тот самый Зашеек, где сейчас в наши дни дает ток Кольская атомная станция и вырос город энергетиков. Полевые работы были в разгаре, и на станцию я прибыл уставший, невыспавшийся, но в

42