Вокруг света 1977-12, страница 59

— Да оставайтесь у нас — уж как-нибудь устроим на ночевку. Время к ночи, а там лесом идти, еще заблудитесь.

За окном стыл, цепляясь за старые ветлы, морозный закат. В свете его виднелась недавно чищенная бульдозером дорога, по которой нам предстояло идти: широкое, уезженное машинами и санями полотно и два снеговых гребня по краям. С такой дороги, если и захочешь, сразу не выкарабкаешься в поле. Где уж там заблудиться! К тому же надоедать кому-то своим присутствием весь долгий зимний вечер не хотелось. Лучше провести эти часы в дороге, зато завтра быстрей управимся со своими заданиями и пораньше поспеем обратно к поезду. Словом, что рассуждать? — время наше молодое, ночь наступает ясная, пошли!

— Если что, на полдороге, перед лесом, деревушка будет, Оль-гино, — подсказала нам на прощанье председатель. — Спросите там- тетю Тосю — четвертый дом с края. Это тетка моя. Она всех пускает.

Мы поблагодарили ее и вышли из избы.

...Зимние, медлительные, будто подмороженные закаты, как вы недостижимо чисты! С утра едва ли не оттепелью дышало в воздухе, низко ползли над землею тучи, а теперь снег скворчит под валенками, небо распахнулось в темную, с зябкими звездами глубь, на высоких сугробах еще розовеют отсветы вечера, и подступают к ним неслышно синие тени.

Мы шли быстро, дорога привольно изгибалась в полях, последний свет источался на западе. Потом впереди проглянула тонкая темная черта, она становилась отчетливей, грубей, и вот уже разрослась перед нами в темную стену. Где-то справа, в поле, отстали робкие огоньки жилья.

В лесу, при голубом первосве-те луны, все было оцеплено тишиной. Старые ели нехотя отзывались на наши голоса. Нам оставалось как будто всего полдороги, и мы вовсе не устали, а только разогрелись и шли, распахнув пальто, сняв перчатки.

Так вот, сгоряча, мы не заметили, что дорога изменилась: появились ребристые гусеничные следы, усеянные древесным сором — сучьями, корой, хвоей. Вдруг оказались мы на вырубке, и тут дорога оборвалась. Ясно было, что вырубка совсем недавняя и что зимою тут, видимо, работает какой-то леспромхоз. Это был лесной тупик, и мы, без особой, впрочем, тревоги, повернули

вспять. Вернемся к развилке, которую миновали минут десять назад, и выберем второй путь.

Но и второй путь, когда мы прошли по нему около километра, начал странно крутить и в конце концов снова вывел нас на вырубку (не ту ли самую?). Потоптавшись немного, мы наткнулись на дорогу, по которой, кажется, уже приходили сюда. Вот теперь настало время всерьез задуматься. Что за недобрая сила водит нас кругами по лесу? И как знать, не весь ли он испетлян такими вот тракторными и автомобильными трассами? Не закружиться бы нам тут на всю ночь. Конечно, в крайнем случае можно будет развести костер и просидеть у него до света. Но до света — глянули на часы — еще полсуток!

Тогда-то мы и вспомнили про гостеприимную тетю Тосю.

От вырубки мы еще прибавили шагу и теперь уже шли молча. Лес остался за спиной, слева, в голубом свете мы увидели в отдалении несколько домов под старыми заиндевелыми березами. Это, похоже, и было Ольгино.

Дома стояли в два порядка, один против другого. Деревня уже спала.

Где же изба тети Тоси — четвертая слева или справа, с этого или с того конца деревни? Мы избрали нарядный домик по левую руку и постучали в окно.

— Давай говори ты, — подтолкнули меня товарищи.

В избе долго было тихо. Лишь занавеска слегка качнулась, или показалось мне. Наконец за дверью на крыльце — настороженный женский голос:

— Кто там?

— Здесь тетя Тося живет?

— Кто там?

— Тетя Тося, мы — москвичи, приехали сюда в командировку, идем в Жегуново, да вот в лесу заблудились, а ваша племянница в Федосеевском сельсовете сказала, что у вас можно переночевать. И привет вам передавала.

— Не знаю. Не знаю, — испуганно запротестовала хозяйка. — У меня уже спят все. Никого не пускаю ночью.

— Да вы не бойтесь, тетя Тося, — упрашивал я. — Мы документы покажем. А то замерзли совсем.

И про племянницу еще раз напомнил.

— Ничего не знаю, — стояла на своем хозяйка. — Никого не пущу. Постучите еще к кому...

Вот тебе и тетя Тося! Делать нечего, мы отправились к соседнему дому. Но и там повторилось

то же самое, с тою лишь разницей, что теперь переговоры вел один из моих спутников. И в третьей, и в четвертой избе дверь нам не открыли. Наконец очередная хозяйка категорически заявила:

— А кто вас знает, что вы за люди? И не стучите зря — никто не пустит.

Но, помолчав, добавила:

— Вот разве к соседям пойдете, в крайнюю избу. Там хозяин есть. Они, может, и пустят.

Один из моих спутников впал в какое-то угрюмое безразличие:

— Нет, ребята, никуда больше ходить не надо. Лучше в лес вернемся и разведем костер. А тут чертовщина какая-то, колдовство, ей-ей. И по лесу нас мотало, и тут мотает...

Но я все же постучал в окно крайней избы.

— Кто там? — глуховатый мужской голос за дверью.

Я повторил почти наизусть заученную просьбу, но бойкости в голосе уже не осталось.

Звякнула щеколда, дверь мерзло заскрипела, в освещенном квадрате — высокая фигура пожилого человека, в валенках и нахлобученной на лоб шапке. Он оглядел нас не спеша.

— Ишь,₄ мороз-то, а? Ну входите, если так...

— Ой, спасибо! — запричитали мы непослушными языками, — Спасибо вам!

И ввалились через сени в духовитое, теплое чрево избы. У печи, от которой прямо на нас шел кирпичный, с кислинкой, жар, стояла хозяйка. Или она не ложилась еще, или быстро успела одеться — даже платок на голове.

Свалили в угол рюкзаки, разделись, разулись, расселись — кто на лавку, кто по табуреткам. Еще раз, перебивая друг друга, рассказали незамысловатую историю своих злоключений. Хотели было документы показывать, но хозяин с достоинством отстранился ладонью:

— Ни к чему. Что я — милиция?

— Может, самовар i им погреть? — спросила у него хозяйка.

— Да что вы, не беспокойтесь,— стали мы для порядка возражать. — И так вам хлопот доста-вили.

Но хозяин и тут от нас отмахнулся: пустое, мол, говорите.

— Конечно, погрей. Они и голодные небось.

Мы оглядывали комнату. Все тут было как в старом, хорошо знакомом сне: божница высоко в углу, над кроватью два увеличен

МИР МОИХ ОТКРЫТИЙ

I