Вокруг света 1978-12, страница 45
ЧТОБЫ НЕ ПАЛИ ДЕРЕВЬЯ... На глубине десяти метров давление воды уже в два раза выше атмосферного, и перепад ощутимо сказывается: немеют руки. Вот и приходится сновать вверх-вниз, вверх-вниз, чтобы регулярно восстанавливать кровообращение. И еще одна проблема волновала Робера Стенюи. Он помнил слова физика Дезагулье, современника Летбриджа: «Капитан Ирвин рассказывал мне, что как-то раз, опускаясь на глубину тринадцати саженей, он вдруг ощутил, что кровь остановилась в жилах, он испытал страшные мучения, тяжело заболел и был вынужден провести в постели шесть недель. Я слышал также о другом человеке, который скончался через три дня после того, как опустился на четырнадцать саженей...» Действительно, редкий человек может вынести перепад давления на такой глубине. Впрочем, Стенюи и не думал ставить эксперименты на выживаемость. Когда во время генерального испытания стрелка наручного батометра остановилась на отметке 10 метров, он благоразумно прекратил спуск и воскликнул: «Я счастливейший из раков-отшельников: в моей раковине, самой прекрасной на свете, я чувствую себя в полной безопасности!» ПИСЬМО РОБЕРА СТЕНЮИ ДЖОНУ ЛЕТБРИДЖУ, НЕ ОТПРАВЛЕННОЕ ВСЛЕД-. СТВИЕ КОНЧИНЫ АДРЕСАТА 220 ЛЕТ НАЗАД «Мне думается, это победа, Джон Летбридж! Смотрите, до чего я ловок! Смотрите, как свободно я двигаю руками, когда берусь за щипцы и поднимаю слитки серебра! Если вы видите меня сверху, сквозь свой иллюминатор в облаках, вы наверняка гордитесь мной! Четыре минуты, Джон, вы видели? Четыре минуты я оставался под водой, прежде чем подать сигнал подъема! Правда, я без конца повторял этот опыт на глубине десяти метров, но с той же легкостью я мог бы повторить его и на восемнадцати, как это удавалось вам делать «сотни и сотни раз» у берегов Корнуолла, в Порту-Санту, на островах Зеленого Мыса, в Южной Африке или в Вест-Индии! Я убежден: все, о чем вы писали, — правда; я убежден, что вы действительно величайший «сребролов» из тех, что когда-либо существовали. Снимите шляпу, Джон Летбридж!» Алый шар солнца опустился к частоколу заводских труб, и зарево заката зажгло, пронизало желтые, белые, оранжевые, нежно-голубые, черные, зеленые султаны дымов, все это двигалось, дышало, переливалось, жило. Но вот из этого волшебства пахнул ветер... Пора было перевести взгляд на землю. В Запорожье подстригали газоны, в эмалированных ведрах несли для варенья вишню, у кинотеатра стояла очередь за билетами на новую кинокомедию. — Зачем вам это? — Прохожий поморщился, когда я спросила, в какой стороне находится шламо-накопитель, отстойник заводских отходов, мусорная, если угодно, яма индустрии. Из-под высоких акаций центрального проспекта я вышла к Капустянской балке. Мимо по дамбе звонко промчался красный вагончик трамвая. Пахнуло гарью и застойным болотом. Я подошла к краю дамбы, к самому водосливу. Передо мной расстилалась темно-бурая гладь с казавшимся таким маленьким вдалеке земснарядом. Вот уже более сорока лет заводы Запорожья сбрасывают сюда отработанную муть. По идее, сточная вода должна здесь отстаиваться в течение нескольких дней, чтобы затем, уже осветленной, уйти в Днепр. Пытаюсь рассмотреть более или менее приличное зеркало отстоявшейся воды. Тщетно. Только небольшие разводы. Вся емкость сборника до отказа заполнена твердой фракцией. Перехожу на другую сторону дамбы и вижу, как по дну оврага упруго и торопливо спешит к Днепру красно-бурая река. Эта гигантская красная струя далеко прослеживается в Днепре с самолета. И неужели ничего нельзя с этим поделать? Все несколько сложней. Самым популярным считается метод локальной очистки вредных, как в небо, так и в воду, выбросов. Всего за два года десятой пятилетки в Запорожье введены в действие двенадцать крупных газоуловителей, на что потрачено четыре с половиной миллиона рублей. За этот же срок на работы по оздоровлению Днепра израсходовано одиннадцать миллионов рублей. И они дали результат. Тоже немалый. Но сам метод локальной очист ки далек от идеала. Прежде всего потому, что установки такого рода задерживают далеко не все вредные составляющие. Например, угарный газ до сих пор остается неуловимым. Строительство многих сооружений обходится дорого, они громоздки, неудобны в эксплуатации, для отдельных печей и агрегатов до сих пор нет технических решений улавливания вредных отходов. А куда прикажете сбрасывать нейтрализованные вещества? Коксохимический завод завалил шлаками все балки, овраги, пруды. Алюминиевый забил глиной шла-монакопитель. А водоочистное сооружение, построенное «Запорож-сталью»? Рассчитывали, что оно будет действовать двадцать пять лет, затратили на него двадцать миллионов, а оно оказалось неработоспособным... Предлагаются и другие способы борьбы с загрязнением воды и воздуха в индустриальных городах. Тут и разделение жилой и промышленной зон полосой «нейтралки», тут и введение на заводах оборотных циклов водоснабжения, тут и широкая газификация, и перевод автопарка на сжиженный газ, и правильная планировка, и озеленение улиц. Все это, безусловно, способствует и будет способствовать очищению атмосферы в черте города. Но опять же частично. Как, например, разделить большими расстояниями промышленную и жилую зоны в Запорожье, старом индустриальном городе? Снести целые жилые кварталы? Разрушить предприятия? Известен давний и горький прогноз Леонардо да Винчи: «...Падет на землю большая часть деревьев великих лесов вселенной... Ничто не останется на земле или под землей и водой, что бы не преследовалось, не перемещалось или не портилось...» Прошли века. Ныне мощная и разветвленная индустрия, перерабатывая много сырья, все сильнее загрязняет планету, размеры которой конечны. По образному выражению Тура Хейердала, планета наша не имеет выхлопной трубы, и человечеству некуда девать отходы производства. Если сырье, которое ежегодно добывается из недр нашей планеты, погрузить в железнодорожные вагоны, этот состав опояшет земной шар по экватору более шестнадцати раз! К сожалению, подавляющее коли 43 |
