Вокруг света 1979-06, страница 20

планеты невозможно огородить стеклянным колпаком от последствий хозяйственной деятельности, носящей глобальный характер. Но нельзя из-за этого отбрасывать классические принципы заповедного дела! Иной подход лишает его смысла, ибо стирает грань между осваиваемой и нетронутой, насколько это сейчас возможно, природой, лишает науку «точки отсчета».

...Мы едем по живописной долине реки Енды, протекающей в западной части Сохондинского заповедника (кстати, дорога сооружена недавно на средства заповедника). Погода, как всегда в Забайкалье осенью, прекрасна, солнце освещает скалы, аллеи высоких лиственниц на вершинах сопок. Показывается впереди свежесрубленный домик — это кордон, где живет лесник-наблюдатель. Справа скалистая сопка, на вершине которой, по словам моих спутников, каждое утро можно видеть изюбров и косуль, а перед домиком белеют метеобудки, стоят дождемеры, вертится флюгерок. Обычный низовой метеопункт, количество которых в стране измеряется многозначными цифрами.

Однако здесь, в заповеднике, наблюдения имеют особую цену. Дело в том, что погода — лишь общий фон для наблюдений за другими природными процессами. Улавливается и развитие растительности, и деятельность различных групп животных, и малейшие отклонения в неживой природе. Правда, здесь я должен сказать не «улавливаются», а «должны улавливаться». Ведь горный массив Сохондо очень сложен, тут происходят всевозможные геоморфологические, гляциологические и другие процессы, следить за которыми можно лишь при наличии специальных людей и аппаратуры, а этого пока еще нет. Программа «Летописи природы» нацелена главным образом на изучение флоры и фауны, но даже для нее у заповедника явно не хватает сил. Начавши наблюдения, их уже нельзя прервать, нельзя остановиться, материал ценен прежде всего своим постоянством, продолжительностью и непрерывностью сбора.

И во всех заповедниках так. Только сядет сотрудник за обработку полученных сведений и тут же вскакивает с места: ему надо снова бежать, сидеть некогда, ведь природу не попросишь остановиться, развитие ее происходит непрестанно. Получается настоящая гонка в беличьем колесе, замкнутый круг, из которого нет выхода. Хочешь обработать матерйал — уходи из заповедника...

Вот почему опытный специалист, руководитель Центрально-Черноземного заповедника А, М. Краснитский предлагает ввести сотрудников-дублеров, работающих вдвоем по од

ной теме. Пока один собирает материал, другой успевает его обработать. Предлагается и другой путь — создать единый для всех заповедников научный ценр, который мог бы взять на себя всю обработку поступающей из заповедников информации. При этом программа регионального и глобального мониторинга могла бы служить подлинной научной основой для объединения столь многоликой и раздробленной ныне заповедной сети.

Нельзя все надежды возлагать на систему биосферных заповедников — их просто мало, это сеть с зияющими дырами. Ведь Сохондинский заповедник был, кажется, сто пятым в стране по счету, после него создано еще более десятка других. Биосферных же, как мы видели, только семь. А остальные? Кем и чем должны они руководствоваться в своей научной деятельности? Кто и когда будет сводить, обрабатывать, использовать накопленные ими наблюдения, дневники, «летописи» и тому подобное? Не может быть, чтобы такое научное богатство не послужило бы общему делу биосферного мониторинга! И неясно осталось мне, станет ли Сохондо подлинным научным центром в составе единой системы контроля за окружающей средой, или же будет оставаться кустарем-одиночкой, пребывающим в надежде, что собранные в заповеднике материалы когда-нибудь кому-нибудь пригодятся...

...До чего же все-таки хорошо в Забайкалье поздней осенью! Блестят снегом Сохондинские гольцы, кое-где лежит он на северных склонах («по сиверам», как говорят охотники), а так и непохоже на зиму, хоть и середина ноября. По ночам стоят тридцатиградусные морозы, утром толстый слой инея покрывает ветви деревьев, а днем на солнце жара да и только, хоть рубашку снимай. Листвённица меняет цвет от нежной желтизны до тусклого багрянца, слой хвои укрывает землю, гуще становится зелень кедров, воплощающих красоту и величие горной тайги. Идешь по лесу, и весь этот, казалось бы, хаос с нагромождением камней и растений представляется вдруг воплощением совершенства. Прекрасны крутые ущелья, где кедры цепляются узловатыми корнями за поросшие мхом ка-менюки, уместны и даже необходимы мрачные завалы и валежины из отживших стволов, та самая, столь пугающая лесоводов «захламленность» и пресловутая «перестой-ность», которыми обычно оправдывают самые варварские рубки...

Забайкальская тайга столь прекрасна, что порой боишься верить своим глазам и воспринимаешь окружающий мир как чудо. Как много еще надо сделать, чтобы это чудо осталось с нами навсегда!

БЕЗ УЩЕРБА ДЛЯ ПРИРОДЫ

Раз в два года ЮНЕСКО присуждает оообые научные премии «За выдающийся вклад в развитие той или иной страны или региона средствами науки и техники». В 1978 году такой премии была удостоена группа английских ученых за создание новых средств борьбы с насекомыми — синтетических пи] ет роидных инсектицидов.

Действенных средств борьбы с насекомыми немало, но инсектициды в большей или меньшей степени обладают существенным недостатком; они небезвредны для живой природы и, естественно, для человека, что уже вызвало запрещение некоторых из них. В этом принципиальное отличие ниретрондных инсектицидов, которые легко разлагаются как в почве, так и в организме млекопитающих, отчего их действие не несет в себе угрозу заражения природы.

БОЛОТА И ЗАГРЯЗНЕНИЕ

Известно, что болота ослабляют угрозу наводнений: когда выпадает много осадков, они, как губки, впитывают и накапливают влагу, которую понемногу отдают в сухие сезоны, Исследования американских ученых выявили еще одну крайне важную особенность 'болот. Выяснилась, что обследованные болота содержат в одиннадцать раз больше фосфора, чем воды вытекающих из них ручьев и речек. Иначе говоря, болота служат «отстойником» для фосфорсодержащих, активно загрязняющих природу веществ.

Исследователи подчеркивают ошибочность взгляда на болота как на «пропадающую зря» землю и высказывают обеспокоенность тем фактом, что ^в США ныне сохранилось лишь около половины площади заболоченных земель, да и те сокращаются примерно на один процент в год.

ЧТО ПЫЛИТ БОЛЬШЕ?

В Австралии обширные пустыни, и для огромной территории этого континента сравнительно редкая и небольшая промышленность. Казалось бы, сдув пыли с оголенных пространств плюс к тому довольно частые лесные пожары должны куда сильнее загрязнять атмосферу твердыми частицами, чем промышленные выбросы. Однако обследование воздушного бассейна Австралии показало, что все наоборот. Так, даже в воскресенье, когда большинство заводов не работает, промышленность одного ли!пь города Перта (не самого, кстати, крупного) и его окрестностей выбрасывает в воздух твердые частицы интенсивней, чем все естественные их источники в Австралии!

18

1НЮВОС1ГИ МКМЮГИИ