Вокруг света 1979-12, страница 19

вать в стране без малейшего уважения к ее законам».

Однако предприниматели из ЮАР сделали вид, что заявление их не касается. В 1977 году, когда Низкий Вельд поразила небывалая для этих влажных мест засуха, когда на корню сгорело более трех четвертей урожая и более половины крестьян этого района столкнулись с угрозой голода, белые фермеры за бесценок скупили у них последние клочки земли. «Засуха уходит через год, а белые баасы остаются на года», — с горечью говорят теперь жители Низкого Вельда...

Несмотря на обилие минеральных ресурсов и сельскохозяйственного сырья, в Свазиленде практически нет обрабатывающих предприятий. Зато бизнесмены из Иоганнесбурга и Кейптауна вкладывают деньги в казино и гостиницы, игорные дома и рестораны, словно грибы растущие в живописных долинах и по горным склонам страны а-ма-нгване. Развитие «индустрии туризма» дает определенные доходы королевской казне и обеспечивает работой часть населения. Но в то же время накрепко привязывает Свазиленд к ЮАР, способствует еще более глубокому проникновению в страну идеологии расизма. «От денег южноафриканских вкладчиков и южноафриканских туристов зависит процветание Свазиленда, — не стесняясь, утверждает официальная пропаганда ЮАР. — Танцуйте перед объективами белых, рядитесь им на утеху в шкуры и перья, и вы будете иметь деньги...»

...Итак, вернемся в Лобамбу. Там в разгаре четвертый, главный день инчвалы. Накал страстей переносится за изгородь нхламбело. На просторной площади, окружающей королевский крааль, собрались тысячи, десятки тысяч а-ма-нгване. Женщины в красных накидках, мужчины в черно-красных юбках с белыми меховыми гетрами на ногах... Темно-ко-ричневые тела, смазанные жиром, поблескивают на солнце... Воины в

праздничных боевых доспехах: их тела покрывают леопардовые шкуры, в волосы воткнуты разноцветные перья, в руках — копья и огромные щиты, обтянутые пестрыми воловьими шкурами.

Вновь оживают тамтамы. На этот раз звуки их монотонны. Маримбы, вторя им, выводят заунывную мелодию. Воины, склонив головы, выставив щиты, медленно приближаются к изгороди нхламбело.

— Они просят короля выйти за пределы нхламбело, как бы вернуться к своему народу, — объясняет мне Дламини. — Ингвеньяма подождет, поупрямится немного и согласится.

Так оно и было. С полчаса просили воины со щитами. Потом ухнули тамтамы, ворота крааля открылись, и появился Собхуза II в наряде из серебристого меха.

Все, кто лишь мгновение тому назад был танцором или певцом, превратились в зрителей. Король танцевал свой танец, исполнять который может только ингвеньяма.

Затем, взобравшись на небольшой помост, Собхуза застыл, вытянув руки на север.

— Оттуда, с севера, пришли предки а-ма-нгване, — напоминает мне Дламини. — Видите, верховный тиньянга вкладывает ему в руки священную луселву. Это выращенная на самых северных землях свази тыква, первый плод нового урожая.

Ингвеньяма пробовал тыкву долго, смачно причмокивая, явно испытывая терпение зрителей. Потом вдруг запустил ею в толпу и вновь пустился в пляс.

Многие присутствующие на площади ждали этого момента не из простого любопытства. В крестьянских семьях редко хватает еды от урожая до урожая, и поэтому, соблюдая табу инчвалы, крестьяне жили последние недели впроголодь. Как только луселва упала в толпу, присутствующие начали покидать площадь перед

королевским краалем. Они спешили домой — отведать плодов нового урожая.

Пятый день инчвалы называется «ситила» — «когда работать нельзя». Плотно поев на ночь, люди проснулись поздно. Даже в Мбабане, столице Свазиленда, улицы были пусты. Лишь подвыпившие белые южноаф-риканцы бродили вокруг гостиниц и ресторанов, пытаясь воспроизвести замысловатые па увиденных накануне плясок.

Зато на следующий день все мужское население долины Эзульвени встало с восходом солнца и отправилось на окрестные холмы. Часа через два тропинки, ведущие к Лобам-бе, заполнили люди со связками хвороста за спиной. Его сложили в королевском краале, в том самом месте, где, облепленная мириадами мух, лежала черная бычья шкура.

Сам ингвеньяма поднес факел к хворосту. В костре должна сгореть не только шкура, но и олицетворяемые ею неприятности уходящего года, а вместе с ними и старый год.

И опять били тамтамы, выли маримбы и танцевали вокруг пляшущего пламени люди. Кое-кто бросал в огонь кусочек черного меха, щепку: сжигал собственные неприятности.

Королева-мать в сопровождении веселых королев и принцесс затянула монотонную песню, прося небо о дожде.

— С Новым годом, — прервав мои наблюдения за церемонией вызывания дождя, сказал Дламини. — Инчвала закончена. На землю а-ма-нгване пришел новый год.

Завершение инчвалы означало, что мне надо покидать землю а-ма-нгване. Виза, выданная свазилендскими властями, обуславливала, что я могу находиться в стране только во время инчвалы и должен покинуть ее пределы сразу же после окончания торжеств. Кто-то решил, что в Свазиленде я могу видеть только танцы на высшем уровне...

ЧИТАТЕЛЬ ОТКЛИКНУЛСЯ

В № 6 «Вокруг света» было опубликовано письмо доктора химических наук М. Дмитриева «Молния в храме». Редакция получила несколько откликов читателей, отмечающих интересные явления, наблюдаемые с шаровой молнией.

«Мы с матерью шли по проселочной дороге. Собиралась гроза. Мама взяла меня за руку и сказала: во время грозы по дороге идти нельзя. Мы отошли в сторону и оглянулись. Внезапно яркая стрела молнии упала на дорогу и, как нитка, намоталась на клубок. Получился большой шар, ко-

2 «Вокруг света» JSIb 12

торый, как колесо, покатился по дороге. Шар был огненно-красный и сильно нас ослеплял, отчего у меня потом долго болели глаза. Мы отбежали подальше в сторону, а шар постепенно удалялся и растворился вдали».

Е. ОСАДЧАЯ, Ростов-на-Дону

«Было это еще до революции. Мы с матерью жили в большом доме напротив Чистых Прудов. Мне было лет десять, я тогда ходила в трехклассное городское училище. Помню летний жаркий день, собиралась гроза. Мама пошла за покупками в соседнюю лавку. Гроза быстро промчалась, и вновь засветило солнце. Вернулась мама и очень

взволнованно стала рассказывать: в маленьком магазинчике собралось человек пять, спасаясь от ливня. Дверь на улицу была открыта настежь. Напротив была открытая дверь во двор. Вдруг раздался громовой удар, люди не успели опомниться, как видят, что в дверь с улицы вплывает ярко-голубой шар размером с резиновый мячик. Все замерли в оцепенении. Шар медленно проплыл к двери во двор и там рассыпался искрами. Мама сказала, что движение воздуха в лавке было в одном направлении, к тому же, вероятно, спасло людей и то, что их охватило оцепенение».

М. БЕЛКИСТИНА, Москва

17