Вокруг света 1980-02, страница 47

у ЯГОРБЫ РЕКИ

бы съезд на лед, да ждали своей очереди на помол, день заметно пошел на убыль. Под высокой мельничной крышей стали расплываться в сумерках стропила, покрытые мучной изморозью, и нехотя ворочались каменные жернова, словно уставшие от работы.

— Охтеньки, глупая я, не близкий край тащиться, ночи ведь прихватим, — причитала тетка Марья, проворно взнуздывая мерина, не желавшего расставаться с клоком сена. — Робяты, поворачивай оглобли к дому.

С натугой перевалив кули с мукой в сани, мы дернули вожжой, и Восход тронулся в обратный путь.

Полозья глухо стукнули о лед — сани выехали на Ягорбу.

— Давайте-тко двинем по старой дороге, все путь-та покороче

будя. — Марья дернула левой вожжей, и мерин, покорно заворотив розвальни, затрусил зимником вниз по реке.

Потянулся замерший под снегом прибрежный ольшаник, за которым сторожевыми башнями торчали белые купола стогов. Когда мы подъехали к просеке, притихший лес стоял уже в синих сумерках. Восход, натянув постромки и пригнув голову, оскальзываясь задними ногами, выволок сани на старую дорогу.

Меж ветвями посвистывал ветер, на темный от пота круп лошади стали опускаться редкие снежинки, а потом закружили хороводом.

Внезапно под резкими порывами ветра дрогнули еловые лапы, лес наполнился гулом, и белая мгла упала на нас сверху.

— Тьфу, дораспотягивали, — чертыхнулась Марья, — метель застала, дай бог выбраться.

Ветер жестко стегал снегом по лицу, залеплял глаза. Деревья слились по сторонам в единый забор, а дорога еле угадывалась. Пурга раскручивала вокруг свои спирали, заставляя натягивать на лоб ушанку и все глубже уходить под ряднину среди кулей. От холода и усталости нас стало смаривать, клонить в сон.

Но тут сквозь свист ветра слабым порывом долетел до слуха далекий звук: не то стон, не то вой. Марья аж вскинулась на возу:

— Господи, никак волки!

От волнения она огрела вожжами мерина и, привстав, стала оглядываться по сторонам. Но разве что разберешь в снежной круговерти? А тоскливый вой на одной печальной ноте был подхвачен еще двумя-тремя голосами. Сна как не бывало. Спине стало знобко, а ноги сделались вялыми. Волчье многоголосье приближалось.