Вокруг света 1980-05, страница 20

и то же слово, смысл которого известен лишь ей одной, да неугомонные цикады с нарастающей силой оглушают вас своим треском, временами переходящим в звенящий рокот. В эти часы и самому хочется забиться куда-нибудь в прохладную нору, чтобы переждать испепеляющий зной. Кажется, что густеющий воздух вот-вот закипит, сдовно похлебка. И хотя этого не происходит, всем телом чувствуешь, как бешено бьется сердце, готовое вырваться из груди, как отбойным молотком стучит в висках кровь.

За неделю удалось прорубить просеку чуть больше километра, затем уткнулись в болото, и тут начался сущий ад. Заболоченные участки в пойме Нигера сплошь покрыты зарослями слоновой травы, вернее тростника, высотой три-пять метров, необыкновенной густоты и прочности. Воздух здесь насыщен зловонными испарениями от болота и гниющей травы, а поднимающаяся при рубке едкая пыль и полное безветрие в сочетании с палящим солнцем и тучами москитов делают работу в таких зарослях невыносимо трудной. Тростник стоит сплошной стеной, и ты стараешься собственными ногами, боками и спиной хоть немного раздвинуть его, прежде чем взмахнуть мачете. И так шаг за шагом, как говорится, в час по чайной ложке. Зато пот льет с тебя целыми чайниками.

К нашему несчастью, некоторые геологические створы, расположенные перпендикулярно Нигеру были разбиты Оджуку только до болота, где они обрывались или, что еще хуже, по немыслимой кривой огибали его. Эти-то створы нам приходилось разбивать заново, как это случилось с геофизическими профилями.

Позднее Оджуку объяснил мне, что «он не хотел рисковать жизнью в этих болотах, которые кишат крокодилами». Правда, должен заметить, что лично мне крокодилов так и не довелось повстречать: говорят, их давно извели охотники до крокоди

ловой кожи. Скорее всего коллегу отпугнули куда менее страшные «прелести» этих мест.

Наш геолог Рион Александрович Смирнов вместе с Сашей Фадеевым одновременно с нами приступил к инженерно-геологической рекогносцировке, выполнял маршрутные обследования с проходкой отдельных горных выработок, описывал образцы, полученные из скважин, пройденных нигерийской компанией «Сол-Фонд». Кабинетной и легкой его работу тоже назвать было нельзя. Ведь маршрутные обследования были связаны с большими переходамй, когда приходилось буквально продираться сквозь густые заросли. Однажды, делая описание скального обнажения, Рион Александрович поскользнулся на камне и, падая, сильно ударился позвоночником. Боль не отпускала его несколько дней, а ежедневные поездки из Окене к месту работ и обратно — около ста пятидесяти километров тряски по ухабистой дороге — отнюдь не способствовали улучшению его состояния. Поэтому, выполнив объем работ, необходимый для предварительного заключения об инже-нерно-геологических условиях района, Смирнов был вынужден отправиться в Лагос для лечения и дальнейшей обработки материалов.

...Понедельник — день тяжелый!

Все началось с того, что мы поздно выехали из Окене, и только около одиннадцати я приступил к работе. Первая точка наблюдений была расположена на плантации кассавы, под высоким сухим деревом, в котором, я знал, гнездятся свирепые африканские пчелы. Несмотря на мои предупреждения о соблюдении тишины, рабочие, пока я измерял углы, начали свой обычный веселый галдеж.

Вдруг я увидел, как Дауда, державший зонт, — этот франт всегда выбирал дело полегче, — неожиданно отбросил его в сторону и бросился наутек, лихо перемахнув через высокий куст кассавы. Необычный шум встревожил пчел, и они накинулись вначале на рабочих, которые с воплями разбежались во все стороны, а затем атаковали и меня. Несколько минут я довольно успешно отбивался полевым журналом от отдельных пчел, но, когда они накинулись целым роем, тоже срочно ретировался, оставив поле боя за противником. Не меньше пятнадцати укусов и

разбитые солнцезащитные очки, без которых трудно обходиться в здешних местах, — так закончилось их первое нападение на меня.

Выждав минут десять, пока пчелы успокоились, я тихо пробрался к теодолиту, намереваясь закончить измерения. Это удалось сделать в несколько заходов, так как то и дело приходилось как пуйн вылетать из-под дерева при появлении первых разведчиков.

К вечеру у меня начался сильный жар, вся шея, спина и грудь вздулись от укусов. Ночь я провел в полузабытьи, и только на следующий день к полудню стало немного полегче. Врач, к которому я обратился за помощью, успокоил меня, объяснив, что смертельный исход бывает после 30—35 укусов. Хорошенькое утешенье! Нам ведь здесь еще работать не один день.

Однажды меня разбудили странные звуки, похожие на глухой рокот дальней грозы, надвигающейся с гор: в это время года редкая ночь обходилась без тропического ливня. Звуки быстро нарастали, и вот уже стало ясно, что это грохочут барабаны. Периодически в их грохот вплетались визгливые звуки дудок, нестройно вторивших тамтамам в своеобразном ритме.

Выйдя на плоскую крышу гостиницы, я увидел необыкновенно красочное зрелище: по улице двигалась многолюдная процессия, освещенная яркими фонарями и факелами. Во главе ее шествовали несколько мужчин, державших над головами странное сооружение, которое состояло из укрепленных на общем основании шести огромных черных рогов буйволов, сходящихся вверху остриями. В центре стояла фигурка какого-то божка из черного дерева, причем здесь же был привязан живой белый петух, изредка одурело трепыхавший крыльями. Идущие рядом мальчишки беспрестанно обмахивали это сооружение большими опахалами на длинных ручках.

Многие участники шествия тоже несли какие-то резные подставки, фигурки и просто пальмовые ветви.

Поравнявшись с гостиницей, процессия остановилась, и ее участники образовали круг, в центре которого оказалась очень высокая фигура человека в белом балахоне с капюшоном и непомерно длинными рукавами. Балахон был расшит узкими цветными лентами в виде бахромы, на шее болталось ожерелье из кожаных цветных мешочков и обезьяньих зубов, игравших роль амулетов. В прорезях капюшона на месте глаз жутковато-таинственно мерцали огоньки электрических лампочек. В руках колдуна были погремушки из высушенных тыкв с длинными ручками.

С новой силой затрещали тамтамы, загудели, запищали флейты и рожки,

Приспособление для испытания грунтов нагрузками на штамп, предложенное геологом Ляшенко, позволило обойтись без дорогого заграничного оборудования.