Вокруг света 1980-05, страница 8пленных. Здесь русский врач сделал ему сложнейшую операцию, спас жизнь, однако сохранить правый глаз не смог. Едва поправившись, начал помышлять Иван о побеге. По натуре горячий, деятельный, он быстро сошелся с ребятами, которые тоже хотели бежать. План удалось осуществить, когда военнопленных на грузовиках стали эвакуировать в другой лагерь. Драченко с товарищами перешел линию фронта. Его сразу же направили в госпиталь, в Москву. Опытный хирург вставил вместо поврежденного глаза протез, настолько искусный, что трудно было отличить от настоящего. При выписке Иван схитрил. Он попросил писаря, чтобы тот выдал стандартную справку о том, что такой-то направляется в свою часть для дальнейшего прохождения службы... И ни слова о глазах. Отыскивая свой полк, Иван случайно встретил дружка — техника эскадрильи. Недаром же говорится, что человек без друга, что суп без соли. Тот ремонтировал во фронтовых мастерских самолет и был озабочен, как перегнать его на свой аэродром. После взаимных приветствий и расспросов друг кивнул на шрамы на лице Ивана, проговорил осторожно: — Здорово тебя разделали... — Ерунда! Зато здоров, буду летать. — Слушай! А перегнать машину сможешь? — Да хоть с закрытыми глазами! Самолет заправили. Техник полез в кабину стрелка, Иван опустился в родное пилотское кресло. Стараясь подавить волнение, взялся за ручку управления, положил левую руку на сектор газа, поработал мотором на разных режимах, запросил по радио разрешение на взлет. Медленно двинул рукоятку газа, машина затряслась от напряжения мощного мотора. Отпустил тормоза. Тяжело припадая на неровностях, штурмовик покатил к старту. Через час с небольшим Иван приземлился на аэродроме дивизии. С радостью встретили его фронтовые друзья-товарищи. Недолго думая, командир полка зачислил Ивана в состав боевой эскадрильи. Все видели, как.шрам искромсал лицо Драченко, но никто, даже врачи, не заподозрили, что один глаз у него искусственный... С жадностью изголодавшегося человека взялся Иван за работу. Рвал эшелоны на железных дорогах, высыпал на вражеские колон ны тучи ПТАБов1, «эрэсами»2 и пушками уничтожал зенитные батареи. 6 апреля 1944 года командование фронта приказало провести глубокую воздушную разведку в районе Ясс. Командир корпуса генерал Рязанов выделил для этой цели лучшие экипажи — Константина Круглова и Ивана Драченко. Техники установили фотоаппараты для плановой и перспективной съемки, подвесили бомбы, зарядили пулеметы и пушки. Полет предстоял неблизкий. И разумеется, опасный. Когда штурмовики, к примеру, вылетали на бомбежку, то обязательно группой — в составе эскадрильи или полка. Держались они кучно и дружно. Самый уязвимый задний сектор успешно прикрывали стрелки, создавая такую огневую завесу, что вражеские истребители прорываться не рисковали. Пара же самолетов в разведке, в глуби вражеской территории, представляла для фашистских истребителей хорошую цель, так как она менее обеспечена защитным огнем. — Не робь, Ваня, — сказал Круг лов, застегивая комбинезон. — Знаешь, кто будет нас прикрывать? Сережа Луганский13 А у него в эскадрилье все герои, асы. — Тогда, может, и до Бухареста слетаем? — Запросто... Летчики пошли к своим самолетам. В задней кабине штурмовика Ивана уже проверял оружие стрелок Саша Попудин. Облачность над аэродромом была метров шестьсот. Это вселяло надежду, что в случае опасности можно будет спрятаться в тучах. Но когда Иван и Костя подлетели к линии фронта, небо вдруг расчистилось. Видимость стала, как говорят в авиации, миллион на миллион. Вверху показались истребители прикрытия. Но в любой момент гитлеровцы могли поднять свои самолеты с аэродромов, разбросанных по всей Бессарабии. — Ваня! Слева сверху двенадцать «худых»! — раздался голос Кости. «Мессершмитты» начали расходиться для атаки. Восемь самолетов потянулись к шестерке Луганского, четыре стали пикировать на Илы. Началась свистопляска. Самолеты крутили петли, то взлетая, то падая, рычали моторами на форсажах, стремясь занять выгод 1 ПТАБы — противотанковые авиационные бомбы весом в 2,5 килограмма. 2 PC — реактивные снаряды. 8 С. Д. Луганский — впоследствии дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации запаса. ную позицию. Илы выполняли про-тивопулеметный маневр — «ножницы», то прижимаясь, то разлетаясь в стороны, не позволяя «мессерам» вести прицельный огонь. — Сережа1 — крикнул Луганскому Иван. — Отгони! — Не могу1 Связали, сволочи1 Иван и так видел, что наши истребители попали в тяжелое положение. На помощь «худым» прилетели «фоккеры». Они оказались в выгодном положении — шли в атаку сверху и со стороны солнца. — Костя! — позвал Иван ведомого. — Слушаю... — В бой не ввязывайся! Летим дальше! На какое-то время фашистские летчики потеряли Илы, которые спустились до бреющего и ускользнули. Штурмовики произвели фотографирование, высыпали бомбы на железнодорожные станции, отстрелялись «эрэсами». Выполнив главное задание, летчики повернули назад. Тут на них снова набросились «мессеры» и «фоккеры». Они атаковали сверху, а спаренные автоматические «эрли-коны», прозванные летчиками «бобиками», били снизу. Стрелки отбивались как могли. Форсируя моторы, разгоняясь на планировании, резко тормозя на разворотах, Илы увертывались от атак, следующих с неотвязной настойчивостью и яростью. Только отвалит от трассы стрелков один истребитель, на его место подлетает второй. Желтобрюхий «фок-кер», увлекшись, проскочил вперед и попал в сетку прицела Ивана. Палец, лежавший на гашетке, кажется, сработал помимо сознания. Залп разнес желтобрюхого на куски. Но другой «фокке-вульф» с боевого разворота вышел сбоку на штурмовик Кости. Иван увидел, как ведомый, выбрасывая из мотора сизую струйку, стал отставать... Иван не знал, что немцы поднимали новые и новые самолеты, что они уже потеряли больше десятка машин, что Луганский остался один и на последних каплях бензина продолжал бой. Ему казалось, что теперь вся туча вражеских истребителей обрушилась на его единственный самолет. Спина была мокрая от пота, откуда-то в кабину рвался ветер, свистела перебитая антенна, грохотал лист обшивки на центроплане. — Жив, Саша! — чтобы ободрить себя, кричал Иван стрелку и в ответ слышал тяжелый стук пушки, отбивавшей очередную атаку. Неожиданно показался Прут. Ил трудно одолел крутой берег, пе 6 |