Вокруг света 1980-08, страница 3

МОСКОВСКОЙ ДОРОГОЙ

доходы для участников и гостей Игр. Вниз и вверх по матушке-Москве... — Не отрываясь, капитан смотрел в окно, по которому с яростным скрипом ходил «дворник», счищая ошметки мокрого снега...

Сквозь частокол речных кранов едва просматривался Южный порт — главные водные ворота Москвы. Мимо пробегали залепленные снегом буксиры и катера, толкая впереди себя порожние баржи. Еще дальше, в затоне, грудами грязного хлопка покоились ледяные поля: берега лежали в плоских серых оплывах песка и глины... Это была незнакомая мне река, незнакомый дальний район столицы, в котором лично для меня не существовало дорогих сердцу ориентиров памяти...

У стоявшего на середине реки землесоса, который добывает песок со дна реки, мы приняли тысячетонную баржу с грузом, подцепили ее к носовой части толкача, и путешествие началось. Груз предназначался для олимпийских объектов столицы.

Каждый из моих спутников знает свои обязанности, каждый отвечает за свое дело на судне. Кто-то стоит за дистанционным пультом управления, кто-то счищает снег с палубы, копается в моторе, кто-то читает, пьет чай, балагурит, выкладывая все новые и новые бывальщины и небывальщины, а река, как одушевленное существо, живет в своих глиняных и песчаных берегах, в ленивой, безучастной дреме, и кажется, нет ей никакого дела до людей.

Наверное, она текла так и восемьсот с хвостиком лет назад, еще в эпоху боярина Кучки, поставившего свой терем на одном из семи «приглядных» холмов и проявившего дерзкую непочтительность по отношению к будущему основателю Москвы Юрию Долгорукому. Летописцы утверждают, что строптивый боярин всячески сопротивлялся превращению своей вотчины в будущий стольный град, но «попро-тивничать» князю так и не сумел, а потому убрался подобру-поздорову... «Юрий Владимирович, — говорится в «Повести о начале Москвы», — возходит на гору и обозрев с нея очима своима семо и овамо по обе страны Москвы-реки и за Неглинную, и возлюби села оны, и повелевает на месте том вскоре со-