Вокруг света 1980-08, страница 36

I

Двадцать первого вскоре после полудня погода подразнила. Туман вдруг начал расходиться, засияло солнце! Увидели вдали берег, совсем незнакомый.

Чириков сам быстро взял высоту солнца, прикинул: отошли они в тумане от того места, где Дементьева с товарищами высаживали, миль на тридцать. Приказал быстро изменить курс.

К вечеру снова начался дождь и поднялся туман густой. Стали почаще менять галсы, чтобы опять в сторону не уйти.

В час дня двадцать второго записали в журнале: «Ветер малой, туман великой с мокротою; шли в причале у берега, и по чаянию можно быть близь того места, куды послан бот на берег, но токмо за великим туманом обстоятельно берега и признатных мест не видать».

Все же Чириков решил подать сигнал, приказал выпалить из двух пушек, чтобы знали, если живы: не ушли, не покинули их на чужом берегу.

И пушечные выстрелы словно прорвали пелену тумана! К четырем часам ветер стих, дождь перестал, и начал сквозь тающий туман постепенно проступать берег. Высыхающие паруса совсем по-домашне-му приятно пахли чистым, только что постиранным бельем.

— Точно вышли, Алексей Ильич! — обрадовался Елагин. — Вон те пеленги, что брали: сопка круглая лесная и под нею густой лес на белом яру черно-зеленый, а левее сопка поменьше. Место приметное. Признаете?

— Похоже, оно, — согласился Чириков. — Но проверить нелишне.

И тут марсовый заорал во все горло сверху:

— Дым на берегу! Вижу дымГ!

Чириков приник к зрительной

трубе.

— Запиши, — начал он диктовать Елагину: — «Увидели в берегу дым от нас на ост-норд-четверть-ост, расстоянием...» — капитан на миг замолчал, прикидывая, — «расстоянием пять минут». Проставь время.

— Наши, Алексей Ильич? — спросил сияющий Елагин. — Ведь наши?!

— Думаю, наши, — кивнул Чириков. — Кому тут кроме быть?

Это был первый живой огонь, что увидели они после выхода из Петропавловска.

«...И по чаянию, тот огонь держат служители, посланные от нас на бот, понеже только мы подле земли не шли, нигде жилых мест не видали и ни огня на берегу, ни судов плавающих».

«23 июля 1741 года, с полудни

7 часов ¹. Ветр самой малой, и воздух от тумана прочистился, и приметные места берега низменного и гор, куды послан бот, очень открылись, а огонь горел у самой той губы, куды послан от нас бот, и мы чая, что всеконечно оной содержат служители, посланные от нас, для позыву им палили из пушек чрез несколько время 7 раз, только бот не вышел, а погода к гребу очень была способна, токмо как выпалят от нас из пушки, они тотчас огня прибавят...»

Офицеры собрались на шканцах вокруг капитана, смотрят на берег.

— Чего же они не плывут? — нетерпеливо спрашивает Елагин. — Ведь видят нас, слышат, как палим, раз' огонь то убавят, то прибавят. Сигналят! А почему не плывут?

— Может, их дикие съели, а теперь нас заманивают, — мрачно басит Плаутин.

Чириков болезненно морщится.

— Вечно у тебя, Михаил, какие-то кляузы на уме, — сердито говорит он. — Раз сигналят, как было условлено, значит, наши. Значит, целы, живы.

— Конечно, — радостно подхватывает Елагин. — Откуда бы диким про условленный сигнал узнать?

Плаутин что-то глухо ворчит, но возразить ему явно нечего. Делиль вдруг сразу на двух языках вперемежку начинает восхвалять рыцарские обычаи индейцев, — тех самых, которых клял за коварство.

— Значит, с ботом что-то приключилось, — озабоченно прерывает его Чихачев. — Не могут вернуться. Надо на выручку вторую шлюпку посылать.

— Она у нас последняя, — говорит Плаутин.

Все выжидательно смотрят на капитана. Чириков молчит, думает. Решать ему одному.

Ночью никуда уходить не стали. Крутились у берега. На кормовом флагштоке подняли кованый фонарь поярче, чтобы на берегу видели й знали: их сигнал заметили, не покидают товарищей. И чтоб могли найти корабль в темноте, подойти к нему, если все же сумеют починить бот и выйдут в море.

Но, как ни прислушивались, ни вглядывались в темноту, никто не приплыл. Однако костер горел на берегу всю ночь, только к утру угас.

Что там случилось?!

¹ Числа в документах и письмах иногда расходятся с выписками из шканечного журнала. Это потому, что при заполнении журналов моряки в те времена еще пользовались астрономическим счислением: новые сутки начинались не с полуночи, а с 12 часов предыдущего дня обычного гражданского календаря. В данном случае фактически это было вечером 22 июля.

Все облегченно вздохнули, когда в половине девятого утра снова увидели дымок, лениво поднимающийся над вершинами сосен и елей. Живы, целы! Надо выручать.

В половине первого капитан приказал спустить на воду малую шлюпку. Значит, решился.

Но все равно, как требовал Морской Устав, Чириков созвал к себе в каюту на консилиум всех обер- и унтер-офицеров, чтобы решить, как быть, что делать. Каюта маленькая, тесно — все стояли. Начал капитан опрашивать, как положено, с младших по чину и возрасту.

Все объявили единодушно:

— Лодку послать, товарищей выручить!

— Кто пойдет? — выстроив на палубе матросов, спросил капитан.

— Я!

— Я!

— Дозвольте мне, ваше высокоблагородие!

Чириков отобрал четверых. Старшим назначил боцмана Савельева — мужик опытный, пожилой, осмотрительный. С ним решил послать плотника Полковникова и конопатчика Елистрата Горяна, чтобы помогли побыстрее лонг-бот починить. Да еще матроса второй статьи Фадеева выбрал: сильный, ловкий, сноровистый.

Собирались в путь весело, радостно. Погрузили в лодку солидный запас провианту:

— Чай, заголодались там ребята.

— Ха-ха! Особенно Мишка Меньшой. Ох и здоров жрать!

— Голод не тетка, пусть поправляются.

Тем временем Чириков у себя в каюте снова сочинял ордер — подробную инструкцию боцману Савельеву: «...когда прибудешь ты близ берега, то, не приставая к оному, осмотреть, не имеетца ль непри-ятелских людей, и если увидишь, что опасности никакой нет, к тому ж и оного Дементьева и служителей кого увидишь, то пристать тебе к берегу. И если тот бот повредило, а оной можно починить, то его велеть починивать посланному с тобою плотнику Полковникову и посланным с ним Дементьевым служителям, а самому тебе ехать на судно и взять с собою за флоцкого мастера Дементьева и служителей сколко будет можно, только оставить людей там у боту, сколко надлежит для починки того бота, если оной в состоянии будет починять. И если починять невозможно, то взять людей столко, что б не-угрузить ялбота; а по других послано будет и в другой раз. И по прибытии твоем на берег, если как люди, так и бот, в добром здоровье, то велеть для известия нам рас-класть два огня, чтоб в день было видно дым, а ночью огонь. Если поврежден бот и можно починить, то

34