Вокруг света 1981-01, страница 66

В. АДАМЕНКО, К». КИРИЛЛОВ

ВСЕГДА ДЕЛАЛИ БУМАГУ

Светлая голова

Молодой человек в разноцветном трико подпрыгнул и на какое-то время замер в воздухе. «Десять и три десятых секунды», — с удовлетворением сказал, щелкнув секундомером, Степан Иванович Федорчук. Его собеседник, мужчина средних лет с волевым подбородком и пронзительными черными глазами, подавленно молчал.

«Хотите что-нибудь еще?» — самодовольно спросил Степан Иванович и повернул ручку монитора. На этот раз они увидели другое помещение. Элегантный мужчина во фраке поднял свою партнершу на вытянутых руках и опустил их. Партнерша осталась в воздухе. «Антигравитация!» — воскликнул гость. «Ничего особенного», — скромно заметил директор. Между тем ассистент вынес на арену длинный ящик и влез в него. Мужчина во фраке достал ручную пилу и разрезал ящик на две части. А через несколько секунд, казалось бы, уже мертвый человек раскланивался перед публикой, целый и невредимый, сияя ослепительной улыбкой. Затем элегантный мужчина накрылся широкой скатертью. Ассистент встряхнул скатерть и убрал ее. Мужчина во фраке исчез. «Теле-портация», —явственно услышал шепот гостя Степан Иванович.

Выключив монитор, Федорчук сказал: «Видите, нас ничем нельзя удивить». — «Я пришел не за этим, — ответил гость. — Наша цивилизация хочет вступить с вами в контакт и помочь развитию вашей науки. Но, насколько понимаю, вы находитесь на одной ступени развития с нами, и мы не представляем для вас интерес». — «Что вы, нас, конечно, интересуют другие, гм, цивилизации, — патетически воскликнул директор. — И мы даем широкую возможность представителям этих цивилизаций проявить свои способности». — «Прощайте», — сказал гость.

Степан Иванович Федорчук долго и задумчиво смотрел на расплывающуюся синеву, оставшуюся после мгновенно исчезнувшего собеседника.

...Полчаса назад Федорчук, мирно дремавший в кресле после обеда, по шелесту бумаг на своем столе понял, что дверь кабинета открывают. Он поднял голову и увидел посетителя. Ничего необычного в этом не было. Но было что-то непривычное. Преодолев умственную инерцию, Федорчук отрывисто бросил: «В последнюю пятницу месяца». Потом спохватился: «Не понимаю, как вас сюда пропустили. Я занят».

Однако посетитель не думал уходить. Он вощел в кабинет, сел в кресло напротив и сказал: «Через бездну космического пространства и глубины времени я попал в точку вселенной, где существует разум. Мне пришлось синтезировать свое тело, чтобы быть похожим на обитателей Земли. Я выучил ваш язык. Зовите меня Павлом Николаевичем». — «Очень рад с вами познакомиться, Павел Николаевич. Успокойтесь. Я вас понимаю», — вежливо, но с нескрываемым сочувствием прервал посетителя Федорчук. «Я был у вашего заместителя, — продолжал гость, — и рассказал ему о себе. Мне хотелось бы работать вместе с вами и передать знания, которыми владеет наша цивилизация. Но ваш заместитель сказал, что не может решить этого вопроса, и посоветовал обратиться к вам. Не наказывайте, пожалуйста, женщину, охраняющую ваш кабинет. Она не пускала меня, но... сейчас она спит, и ей снятся хорошие сны».

Степан Иванович открыл двель в приемную и убедился, что его секретарша, всегда такая строгая и находчивая, мирно спит на диване, предназначенном для ждущих приема у него особо почетных гостей. «Неплохо», — мысленно заметил он. Это заставило Степана Ивановича теперь уже внимательно вслушаться в то, что говорил его посетитель. После небольшого раздумья Федорчук неторопливо сказал: «Вы, следовательно, оттуда, — неопределенный кивок головой, — и хотите передать нам свои знания? Очень благородное желание. Но... почему вы думаете, что наша цивилизация более отсталая, чем ваша?» — И он включил монитор.

...Размышления директора института прервал его заместитель. Он ворвался в кабинет и стал осматриваться по сторонам, ища кого-то взглядом.

— Не трудитесь, — усмехнулся Степан Иванович. — Его уже нет.

— Так кто же он? — воскликнул заместитель.

— Тот, кем он себя назвал, — спокойно ответил директор. — Но это ровным счетом ничего не значит. Видите ли, я вовремя вспомнил, что как раз тогда сразу по двум программам телевидения показывали цирк. В общем, он понял, что у нас ему делать нечего.

— Да как вы могли? — задохнулся криком заместитель.

— Так вот и мог, — твердым директорским тоном восстановил порядок Федорчук. — Ведь он хотел у нас работать! Вспомните, с каким трудом нам удалось избавиться от Максимова, заявившего во всеуслышание, что главная проблема, которую мы с вами решаем несколько лет, это найти способ, как ничего не решать. Но Максимов наш, земной. Он только через три года разобрался, что к чему. А инопланетянин разберется быстро. И тогда кому больше поверят — ему или нам?

— Светлая у вас голова, — сказал заместитель директора, восхищенно глядя на своего шефа.

В номере использованы фотографии из журналов: «Атлас» (Франция), «ГЕО» (ФРГ), «Джиогрэфикал мэгэзин» (Великобритания), «Эпока» (Италия).

Наш адрес: 125015, Москва, Новодмитровская ул., 5а. Телефоны для справок: 285-88-83; отделы: «Наша Родина» — 285-89-83; иностранный — 285-89-56; науки — 285-89-38; литературы — 285-80-58; писем — 285-88-66; иллюстраций — 285-89-36; приложение «Искатель» — 285-80-10.

© «Вокруг света», 1981 г.

Сдано в набор 04.11.80. Подп. к печ. 18.12.80. А02744. Формат 84xl08Vis. Печать офсетная. Условн. печ. л. 6,72. Учетно-изд л. 11,5. Тираж 2 800 000 экз. Заказ 1676. Цена 70 коп. Типография ордена Трудового Красного Знамена изд-ва ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Адрес издательства и типографии: 103030, Москва, К-30, Сущевская, 21.

На чем только люди не писали! На камне и на бамбуковых стволах, на сушеных пальмовых листьях и на бересте, на папирусе . и на телячьей коже — пергаменте.' Но появилась бумага и вытеснила всех конкурентов.

Хотя народная пословица и утверждает, что «бумага все стерпит», плохого к себе отношения она не выносит: вырабатывать ее надлежит тщательно, со старанием и любовью. Только отличную бумагу делали на бумажных мельницах: толстую, прочную, на ощупь — шероховатую. Мельницы появились в XV—XVI веках, когда развилось книгопечатание, а для него потребовалось множество бумаги. Потом нужда в бумаге еще увеличилась. И вместо мельниц появились мануфактуры, которые пошли развиваться дальше — и до современных целлюлозно-бумажных комбинатов.

А мельницы стали не нужны: там ведь мастер делал почти все сам, куда было угнаться ему за огромным производством, где среди сотен рабочих каждый занят какой-либо одной операцией!

В древнем французском городе Ангулеме одно время чуть ли не половина населения делала бумагу, и берега реки Шаранта усеяны были мельницами. Многие из этих мельниц так и остались стоять на шарант-ском берегу: в одних люди живут, где кафе открыли, какая вовсе развалилась. Но одна из них продолжает работать. Принадлежит она семейству Регор.

В те далекие времена, когда один за другим закрывали мастера-бумажники свои предприятия, Регор-предок сумел продержаться: в расположенном поблизости монастыре монахи занимались перепиской от руки святого писания, а отец-приор* питал предубеждение против модных новинок. Бумаги им требовалось много, и покупали ее только с мельницы Регоров — лучшей в Ангулеме.

Мало-помалу это стало традицией: книга только от руки переписанная, только художником изукрашенная, только на регоровской бумаге. С течением времени заказов стало меньше, и многие Регоры занялись другими ремеслами. Но при этом никогда не забывали свое, наследственное. Всегда ведь требовались роскошно сработанные книги.

Потом был утрачен секрет старинных красок, а когда его удалось восстановить, оказалось, что хорошо держатся они, не выцветая и не бледнея, только на бумаге, сделанной из тряпок на бумажной мельнице.

Ангулемской мельнице семьи Регор, которая всегда делала бумагу.

Л. ОЛЬГИН

64