Вокруг света 1981-02, страница 38

ится, что его кони изголодаются в саксаульниках. Полынь, редкие, похожие на фольгу листья рео-мюрии и терескена, сухие колосья диких злаков — все это какой-никакой, а корм. Сено же лакомство, приманка. Лошади далеко не уйдут, зная, что вечером, закончив работу, хозяин вытряхнет им остатки пахучей травы.

Павел надел брезентовые рукавицы и исчез в зарослях. Сегодня он должен собрать не меньше пуда семян. Урожай нынче, о каком только мечтать можно! Главное — не упустить время, управиться, пока дни стоят солнечные, тихие. Пока осенние секущие дожди да свирепый «бетпак-далинец» не пообломали ветви.

Я остался один в саксауловом лесу. Рассовал по карманам блокноты, повесил на шею взведенный фотоаппарат и, раздвигая ветки, пошел вперед...

Саксауловый лес, как и всякий другой, полон жизни. Вот под кронами маршируют колонны муравьев. Наверное, давно они тут маршируют: дорожки вытоптаны добела. А по сторон&м желтые кучки. Обмолот, мякина. Пользуясь последним^ погожими деньками, муравьи заканчивают «молотьбу» ржи, ячменя, житняка и прочих муюнкумских дикорастущих злаков.

На дальней полянке между глиняными холмиками мелькают желтые столбики. Это песчанки. Как только выгорели эфемеры — травы с коротким сроком вызревания, — суслики сразу же залегли в спячку. А песчанок отсутствие эфемеров, кажется, не смущает. Они довольствуются веточками саксаула, хотя он и солоноват на вкус.

Верзун считает песчанок браконьерами, и для этого у него есть некоторые основания. Две саксау-лины, стоящие вблизи колонии песчанок, начисто обглоданы. Кроны у деревьев просто-напросто отсутствуют — культями сучьев они словно взывают о помощи. А зверьки, переваливаясь с боку на бок, затаскивают в норы все новые и новые веточки.

Но все-таки лесник не совсем прав, называя их вредителями: неутомимые труженицы, песчанки строят очень много жилищ. Они то тут, то там, разрыхляют, перемешивают землю, непрерывно обрабатывают суглинки и пески. Почвоведы, наверное, высоко ценят эту землеройную деятельность песчанок.

Вдруг все зверьки разом исчезли. Над саксауловыми зарослями на упруго выгнутых крыльях

скользит канюк. Природа ему вменила в обязанность регулировать численность «народонаселения» Муюнкумов. К сожалению, этих пернатых хищников в пустыне становится все меньше. Их истребляют ради удовольствия обладать пыльными чучелами.

В саксаульнике сухо и чисто, как в бору. Под никнущими кронами не видно куч хвороста или гниющих стволов. Редко где заметишь обломанную ветку. Хотя и пустынно вокруг, но уход чувствуется. Он и на самом деле есть. Верзун примечает деревья, поверженные ветрами, старостью или болезнями. А потом направляет сюда байтальцев. В Байтале, впрочем, как и во многих других муюнкумских поселках, люди пока еще топят в основном саксаулом.

Отшагав несколько километров, я неожиданно вышел к железнодорожной насыпи, полузанесенной песком. Тут и там виднелись сгнившие шпалы, из песка торчал погнутый ржавый рельс. Все, что осталось от муюнкумской узкоколейки. Много лет назад строители дороги с трудом пробивались сквозь девственные саксаульники, в которых было так же глухо и темно, как в настоящем ельнике. Саксаул известен своей калорийностью, теплотворной способностью. «С антрацитом ему, конечно, трудновато тягаться, но бурому углю он, пожалуй, не уступит», — говорил мне как-то Верзун. Именно это замечательное свойство дерева послужило причиной гибели муюнкумских лесов. Тяжело груженные составы с саксаулом днем и ночью отправлялись в Джамбул, Фрунзе, Алма-Ату, Лесозаготовки в песках осуществлялись с небывалым размахом. Верзун рассказывал:

— Трактора шли попарно, волочили за собой тяжелую цепь. Тралили саксаул, значит. Как тралят в море корабли. После этого на ободранных барханах оставались одни воронки...

Словом, двадцать лет назад саксаул находился на грани полного истребления. Причуйские Муюнку-мы превратились в море светло-желтого песка с редкими зелеными островками урочищ. Лесоводы делали все возможное, чтобы хоть на каких-то участках восстановить саксаульники. Но у них не было ни тракторов, ни машин, как в леспромхозах. Главным тяглом у лесоводов были муюнкумские лошадки, списанные колхозами за непригодностью. Силы были слишком неравными. Воспроизводство саксаула сильно отставало от темпов заготовок.

Заготовители наступали на пустыню, совершенно не подозревая, что пески, в свою очередь, исподволь готовят контрнаступление. Через несколько лет лосле уничтожения саксаула на больших пространствах изумленные муюн-кумцы обнаружили горы песка там,' где его никогда не было. Песчаные бугры, доселе дремавшие, вдруг начали медленно, но неотвратимо наступать на оазисы.

Северный массив песков приближался к пойме Чу, захватывая пастбища и сенокосы. Случалось, и пахотные земли. А на. востоке барханы подошли к Коскудуку, где, кстати, жили лесозаготовители. Здесь под угрозой «захвата» оказались небольшие станции и полустанки Турксиба.

Когда железнодорожники наконец почувствовали опасность, они в спешном порядке занялись... лесоводством. Вдоль полотна появились ряды тамариска, джи-ды. Ну и, конечно же, саксаула.

А барханы тем временем продолжали наступать на оазисы. И тогда муюнкумцы по примеру железнодорожников стали спешно возводить оборонительные пояса. Не считаясь с затратами, не щадя сил, они рыли лунки для вязов и тополей, прокладывали арыки и каналы. И через какое-то время в окрестностях поселков возникли довольно мощные лесополосы, шириной в десятки и даже сотни метров.

Вскоре в песках высадился десант ученых: географы, ботаники, почвоведы, гидрологи. Их вывод был единодушен: неразумное сведение саксаульников привело к изменению структуры верхних слоев почвы, к гибели трав и мелких кустарников. Особенно пагубным было разрушение дернин — корневой системы растений. Именно дернины задерживали движение песка. На пути ветра стоял также саксауловый заслон.

Ученые предложили немедленно прекратить лесозаготовки и начать в Муюнкумах лесовосста-новительные работы. Одним из первых, кто взялся за новое дело, был Юрий Анатольевич Глазов. Став директором Коскудук-ского механизированного лесхоза, Глазов, как мне рассказывали в Джамбуле, прежде всего принялся энергично приводить в порядок трактора и сеялки. Выпрашивал новую технику, выколачивал у прижимистых кладовщиков запчасти.

— Зачем тебе столько техники? — удивлялись некоторые руководители, которым он докучал своими просьбами. — У тебя же лесхоз, а не совхоз... Вот если бы

36