Вокруг света 1981-02, страница 58

мейству так называемых «домашних змей» и, па преданию, приносит в дом мир и благоденствие. Пожалуйста, впредь не убивайте этих змей. Если Вам все же неприятно их присутствие в доме, просим отлавливать и присылать к нам в живом виде. Примите уверения и т. п.» Я на всякий случай поинтересовался у Джон-стона Лики, как отловить змею, забравшуюся в ванну, но воспользоваться советом не пришлось. Зато появилась прекрасная возможность все семейные неурядицы, даже самые пустячные (у кого их не бывает!), считать возмездием за принятый на душу грех — убиение доброй домашней змейки.

Жители Баринго, с которыми мы советовались о дороге на озеро Рудольфа, в один голос говорили, что они не помнят, когда в последний раз в том направлении проходила машина, и советовали ехать на Том-сон-Фолс, затем на Маралал, Бара-гои и Саут-Хорр. Получался порядочный крюк, а судя по карте и уверениям Географа, к Маралалу можно было выехать, обогнув озеро Баринго с севера. Так мы и поступили.

Ехать пришлой» пыльной дорогой. От нестерпимой жары немного спаи сал сквозняк, устроенный с помощью открытых с обеих сторон окон. Зато в машины набилось столько пыли, что дышать можно было только через марлевые повязки. Пейзаж удручающий: серая почва без единой зеленой травинки; серые, как умершие, кусты «погоди немного» — медоносной акации, загнутые назад шипы которой так впиваются в одежду и кожу, что волей-неволей остановишься; ни единого живого существа; ни единого звука, издаваемого птицей ли, зверем ли. Кругом все уныло, мертво. Про себя мы окрестили это безрадостное место «Долиной уныния». К вечеру дорога привела к руслу высохшей речки с довольно крутыми берегами. Здесь и решили заночевать, еле успев до наступления темноты натянуть палатки. Близко к полуночи пошел дождь. Капли робко, неторопливо забарабанили по брезенту, замолчали, потом застучали снова подольше и понастойчивее. Ночью стук капель повторялся еще несколько раз, но, так и не набрав силы, дождь прекратился столь же незаметно, как и начался.

Утром, с трудом преодолев песчаное русло, на котором ночной дождь оставил лишь влажный след, и проехав не больше десятка миль, уперлись в каменную гряду. Дорога круто поднималась, петляя между валунами. «Газик», натужно ревя, кое-как продвигался вперед, но «рафик» взять подъем не смог. Пробовали буксировать его за «газиком», но металлический трос лопался. Заменили его толстыми сизалевыми веревками, они выдерживали нагрузку, но теперь уже не тянул «газик». Разведка вдоль гряды показала, что объехать ее ни слева, ни справа невозможно, а других проходов нет, кругом валуны.

Естественно, что вся наша экспедиция напустилась на Географа: как же здесь прошел его «волво»? Нимало не смущаясь, наш Географ философски изрек, что в наш век меняются не только дороги, но и лик Земли, не говоря уже о людях. Здесь он торжественно процитировал из дневника А. К. Булатовича слова командующего абиссинским отрядом: «Я предвидел, что это так случится. Мои солдаты храбры, любят войну, но не терпят пустыни. Теперь... куда бы я их ни стал посылать, они будут возвращаться с одним ответом: идти дальше никак невозможно. Только за мной еще они пойдут вперед. Но куда?» В конце концов было принято запоздалое решение: последовать совету жителей озера Баринго и ехать в Томсон-Фолс.

Обратно по знакомой дороге ехали ходко. По всем расчетам, мы въезжали в «Долину уныния». Но боже, как все здесь переменилось! «Погоди немного» покрылось йеж-ным фисташкового цвета пушком; на других кустах появилась бело-розовая кипень; из земли пробивалась зеленая поросль трав; в лужах, удержавшихся на глинистой почве, копошились всякие козявки, жуки, то и дело шмыгали ящерицы; крохотными вертолетами бестолково носились в воздухе термиты, а бойкие пичуги на лету схватывали жирных насекомых, оглашая все окрест восторженным щебетом. «Долина уныния» за ночь преобразилась в долину торжествующей жизни. Подумать только, один ночной дождь, даже не дождь, а дождичек, вроде нашего грибного, сотворил это чудо преображения. Невольно подумалось: какие же неистребимые силы таит в себе даже эта скудная природа, что она так бурно отозвалась на мимолетную ласку небес!

И здесь в памяти возникла иная картина... В самом центре большой и богатой страны был городок, где вся жизнь, казалось, протекала в полной гармонии с окружающей природой. Городок был окружен хлебными полями и раскинувшимися на холмах садами. Каждую весну белые облака цветения поднимались от этих садов и плыли над зелеными полями. Осенью дубы, клены и березы пламенели дивной гаммой ярких красок на зеленом фоне сосен. С холмов доносился лай лисиц, по полям в гуще утренних туманов бесшумно проносились олени.

Даже зимой придорожные поля манили своей красотой. Громадные стаи птиц слетались сюда полакомиться ягодами и семенами засохших трав, пробивающихся из-под снега. А когда весной и осенью мимо тянулись вереницы перелетных птиц, люди стекались сюда издалека полюбоваться прекрасным зрелищем. Иные приезжали удить рыбу в

чистых и холодных ручьях, сбегающих с холмов и образующих тенистые заводи, полные форели.

Но вот как бы черная туча опустилась на окрестности, и все начало меняться. Какая-то порча напала на все живое: неведомая болезнь косила кур, хирели и гибли коровы и овцы. Болезнь стала частой гостьей в семьях фермеров. На всю округу легла печать смерти.

Странная тишина воцарилась вокруг. Исчезли птицы. Это была весна без птичьего гомона. По утрам, обычно звеневшим рассветным хором малиновок, голубей, соек, крапивников и прочих птиц, теперь не слышно было их голосов; над полями, лесами, болотами стояло безмолвие.

Не колдовство, не вражеские силы остановили зарождение новой жизни в этом пораженном ужасом уголке. Люди сами сделали это...

Такую мрачную картину описала американская ученая Р. Карлсон в своей книге «Безмолвная весна».

«Такого города на самом деле нет, — писала Р. Карлсон, — но тысячи подобных городов вполне могут появиться в Америке или в других странах. Мрачный призрак подкрадывается к нам почти незаметно, и эта воображаемая трагедия может легко стать грозной явью». Американская ученая считает, что за последнюю четверть столетия власть человека над природой не только достигла тревожных размеров, но и изменила свой характер. Из всех физических воздействий, оказываемых человеком на окружающую среду, наибольшие опасения внушает загрязнение воздуха, земли, рек и морей вредными и даже смертоносными веществами, главным образом радиоактивными осадками и ядохимикатами, применяемыми в сельском хозяйстве.

«Безмолвная весна» прозвучала громким предостережением и, слившись с голосами ученых во всех частях света, да и не только ученых, а всех, кому дано видеть и кто задумывается о виденном, породила ту тревогу за окружающую людской род среду, которую не принимает близко к сердцу разве что самый равнодушный или просто пустой человек.

В размышлениях об увиденном в «Долине уныния» и вызванных этим ассоциациях добрались до Томсон-Фолса. На другой день пошел ливень, и стало ясно, что начался период дождей. Возможно, как это случалось не раз, в районе озера Рудольфа не выпадет ни капли влаги, но рисковать мы не могли, всех ждали дела. Поездку пришлось отложить до нового сухого сезона. На другой год я таки добрался до восточного берега озера, но рассказать об этом придется в следующий раз.

56