Вокруг света 1981-05, страница 5

Ванька показал сестре кулак, но книжку взял, небрежно раскрыл и стал читать — сначала монотонным голосом, но с каждой строчкой все больше увлекаясь.

— «И сказал тогда красавец Енисей синеокой Ангаре: «Беги от отца своего, угрюмого Байкала, беги ко мне, и понесемся вместе на край света!..»

Овсюгин допил подостывший чай, сбросил унты и улегся на кушетку. Закинув руку за изголовье, нащупал на тумбочке, поверх телефона, свежую газету, развернул ее. Но строчки рассыпались перед глазами, уносились куда-то стремительным течением, напоминающим ангарскую стремнину.

— «Выбрала красавица дочь потемнее ночку да и вырвалась на свободу, помчалась навстречу любимому Енисею от докучливого отца Байкала...»

Овсюгин закрыл глаза и под взволнованное чтение сына представил далекий исток Ангары. Из-под ледяного панциря Байкала вырывается, курясь, буйная река, обтекает Шаман-камень и уносится к далекому Енисею. Правда, человек заставил работать неистовую беглянку на себя, перегородив ее каскадом плотин «Прошел век сказок,— усмехнулся про себя Овсюгин.— Отсчитывает свои деления век инженерных проблем».

В Сибири этот век начался с постройки Транссибирской железной дороги.

Кругобайкальская ее дуга — венец инженерно-строительного колосса, седьмое чудо света. Это Овсюгин усвоил с детства, а будучи уже зрелым строителем, еще больше укрепился в высоком мнении.

Студентом Иркутского политехнического института Игорь Овсюгин с юной своей женой Фаиной прошли пешком более ста километров — от порта Байкал до самой Слюдянки, то было их свадебное путешествие. Они не переставали восхищаться тогда туннелями, виадуками, проточными трубами, предохранительными стенками-выкладками, станционными постройками. Все было сложено из гранитных брусков, пригнанных один к другому так, что нож не находил зазора. И делали все это в основном каторжане по проектам и под руководством французских инженеров.

«Но мы-то свои,— размышлял Овсюгин под газетой, убаюканный голосом Ваньки.— Следовательно, строить свои объекты должны не менее надежно, экономично, изобретательно».

«Вот и изобрети что-нибудь против наледи»,— отчетливо прозвучал голос Каштака.

Овсюгин дернулся, раскрыл глаза и услышал бряцанье посуды в кухне, голоса детей. Овсюгин знал по опыту, что теперь начальник не оставит его и во сне.

«Надо вспомнить что-нибудь приятное и дорогое,— стал искать защиту от наваждения Овсюгин.— Хотя бы тот же медовый - бедовый маршрут по байкальским туннелям».

...Они храбро бросались в темные зевы когда-то охраняемых туннелей. Теперь по старой, заброшенной ветке ходил лишь один рабочий поезд, и на дороге лежала печать осиротелости.

Без пяти минут инженер, Игорь Овсюгин старался найти физический смысл малейшему дуновению, шороху или проблеску, И надо сказать, тогда у него все выходило складно, в масть, даже вдохновенно. Особенно вдохновлялся Овсюгин, когда они выходили на свет, вдыхали всей грудью байкальский воздушный прибой и разводили костер из перетертых галькой сучьев. Они ставили на костер котелок, раздевались и валились на теплую косу загорать. Он рассказывал жене о повадках Байкала и о том, как человек приспосабливался к норову сибирского моря.

Фаина приехала в политех с Лены, ее не так просто было удивить сибирскими причудами, но про Байкал она слушала, забывая переворачиваться под коварным солнцем.

Овсюгину приходилось предупреждать жену, что вечная прохлада озера обманчива — ультрафиолетовые

£ W\

ш? «* * *