Вокруг света 1981-09, страница 11

терпевшей бедствие, поплыли боты, полетели вертолеты. Вдвое увеличена аварийная бригада, начат водолазный осмотр корпуса и опор буровой, заведены буксирные тросы со спасательных судов и ледоколов, запущены два дизель-генератора. Откачено 5200 кубометров воды. Установка, освободившись от лишнего веса, приподнялась на три с половиной метра. Практически к 6 ноября «Оха» была готова вновь выйти в море, но это в том случае, если бы ее удалось снять с мели. А это-то как раз и не удавалось.

Водолазы установили, что под платформой проходит извилистая скалистая гряда, в расщелине которой и застряла одна из ног установки. Две другие были покрыты толстым слоем песка, намытым во время шторма.

И опять инженеры, капитаны судов, специалисты-нефтяники, представители обкома, руководители Мингаз-прома держали совет. Была разработана необычная операция. Выполняя ее, один из теплоходов подошел близко к буровой, встал к ней кормой и пустил двигатель на полные обороты. Водяной буран, поднятый винтом судна, смыл песок с обеих опор. С расщелиной обстояло сложнее. Как раз сейчас и нужны стали волны, пусть небольшие, чтобы раскачать и приподнять платформу, выдернуть смятую стальную ногу из каменного капкана. Но на море установился штиль.

Специалисты, изучив дно, предложили рвать гряду. Подрывники были наготове. Но к ночи 7 ноября штиль сменился зыбью, потом поднялись и двухметровые волны. На полный

ход заработали буксиры. Милютин не отходил от рации, управляя действиями судов. «Оха», чуть приподнимаясь на волнах, стала со скрежетом разворачиваться вправо, носовой частью к морю. Опора с трудом ворочалась в каменном гнезде.

8 ноября «Оха» была снята с мели. Ее вывели в заранее обследованный и подготовленный квадрат на глубину в тридцать метров, где и установили на опоры. И вновь радиостанция «Тихий океан» желала своим слушателям спокойного моря и хорошего настроения.

Так была проведена уникальная операция по спасению плавучей буровой.

Охотское море — остров Сахалин

Нету слез у саподильи

От этого дерева зависит только производство вещи, без которой человечество веками спокойно обходилось. Ничто другое для приготовления жевательной резинки не годится, кроме «чикле» — смолы дерева саподилья. Оно растет в лесах южной Мексики и сопредельных стран.

Все попытки заменить ее чем-нибудь другим до сих пор проваливались. Геркулесовы усилия химиков из чуингамо-вых компаний довели долю чикле в резинке до одной десятой. Меньше сделать не удалось: после этого жвачку уже нельзя жевать, а можно только сосать, пока не растает.

Все эти факты были бы просто небезынтересны, если бы не были грустны. Ибо саподилье, как и многим другим видам растений на Земле, грозит вымирание.

Когда на планете становится все меньше чистой воды и нефти, гибель одного вида деревьев вряд ли обратит на себя слишком большое внимание. За технический прогресс приходится расплачиваться. Так звучит не утешающая, но утешительная формула. Впрочем, жевание резинки и прогрессом-то не назовешь.

Долгое время — еще в 30-е годы — жевание чуингама относилось к разряду американской экзотики. Когда в европейском фильме показывали комического героя-американца, он непременно вечно жевал, мощные его челюсти ритмично двигались, придавая речи несколько резиновый акцент. И это выдавало его так же, как пиджак с прямыми широкими плечами и как стремление — чисто по-американски — упростить любую дискуссию кинодракой.

По неисповедимым законам моды в последние десятилетия жевательная резинка приобрела популярность в самых разных странах мира, особенно среди несовершеннолетней части населения.

Но совсем недавно выяснилось, что запасы чикле в саподильевых стволах не бесконечны.

Дерево саподилья дает нужное количество смолы лишь в пору своей зрелости — между пятидесятым и восьмидесятым годами жизни. Первые двадцать лет саподилью лучше вообще не трогать: конечно, чашки две низкосортной смолы-чикле она даст, но потом зачахнет и останется недоростком. За тридцать лет дерево можно «доить» всего лишь раз пять-шесть, поскольку восстановительный период, когда саподилья затягивает раны, длится четыре года.

Людей, собирающих смолу, называют «чиклеро». На шесть-восемь месяцев каждый год уходят они из родных деревень в тропический лес. Платят им мало, и, чтобы прокормиться, они должны собрать как можно больше смолы. Если средняя продолжительность жизни сборщика лет тридцать пять — сорок, что ему будущее саподильи!.. На его короткий век хватит, а семью надо кормить.

Когда чиклеро найдет подходящее дерево, он прикрепляет к нему кожаный мешок. Потом влезает на верхушку и умелыми ударами мачете рассекает кору. Надрез похож рисунком на

рыбий хребет. По нему белая жидкость полчаса стекает в мешок. Человек спешит к следующему дереву, даже совсем молодому. Взрослое дерево давало раньше килограммов пятьдесят чикле за раз; теперь, если наберется полтора кило,— это событие. При такой добыче надо спешить, успевай только поворачиваться, и чиклеро пользуются электромонтерскими кошками, чтобы забраться побыстрей и повыше. Кошки тоже причиняют раны стволу; раньше чиклеро себе бы их никогда не позволил надеть, предпочитая собственные задубевшие подошвы.

Чиклеро бродят по лесу целую неделю, а по воскресеньям обрабатывают смолу в лагере. Ее выливают из мешков в огромные котлы и, помешивая палкой, варят. Потом загустевшую массу переливают в деревянные формы, а когда она застывает, ставят клейма — у каждого свое — и на мулах вывозят из леса.

Следующим утром чиклеро уже снова в лесу. Надо искать деревья саподильи; нет больших — сгодятся и молоденькие.

Но только потом они никогда не вырастут большими, как те, что давали по полсотни килограммов чикле, из которого можно сделать множество жевательной резинки.

л. ольгин

к**