Вокруг света 1982-01, страница 29

на воде, когда идешь вопреки и навстречу потоку. Ловлю себя на том, что заговорил стихами Державина: «Спасет ли нас компас, руль, снасти? Нет! Сила в том, чтоб дух пылал...»

Когда самолет выпрямился и по проходу засновали люди, мой сосед заметил, показывая открывшийся внизу вздыбленный горизонт:

Вот оно, древнее темя Азии.

С геофизиком из управления Чита-геология, моим давним знакомым Пер-мяковым Валентином Степановичем мы успели о многом поговорить еще под читинскими тополями Тогда-то я и услышал, что геологическая история Байкала тоже принесла сибирскому феномену мировую известность.

- В геологии начала нашего века господствовали взгляды австрийского геолога Эдуарда Зюсса. Его книга «Лик Земли», удостоенная медали имени П. П. Семенова от Российского географического общества, оказала заметное влияние на развитие представлений в геологии. Теперь его концепция о соотношениях складчатости в региональной геологии устарела, а зюссовский регион «древнее темя Азии» заменен «Байкальской системой рифгов»...

За бортом с высоты 11 тысяч метров отороченный снегом хребет Хамар-Да-бан- все еще скрывал от нас Байкал. Менялся угол зрения - - и внушительные хребты сникали на глазах. Среди отрогов Яблонового хребта уже мирно струились ленты рек, синие от безоблачного неба. Рифты для меня были не совсем понятны, но древнее темя на огромном черепе Азии со шрамом Байкала... это звучало.

Валентин Степанович, примяв седую шевелюру, повернулся ко мне и продолжил:

- Глубокая тектоническая впадина, в которой лежит озеро, не имеет себе равных в мире. 1164 метра! Такого разлома на суше нет нигде. Байкальская складчатость тоже оригинальное явление и именуется «байкалид». Складки такого типа есть и в Азии и в Европе, но имя им от Байкала. С конца XVIII века стала популярной теория, что озеро возникло «насильственным способом, может быть, в связи со страшным землетрясением в виде провала». Так говорил в 1772 году академик Георги, шеф Алексея Пушкарева... Позднее в популярных изданиях озеро именовали «Ангарским провалом», поддерживая жуткую картину катаклизмов. Конечно, доля истины в этом есть, хотя причины возникновения озера — процессы горообразования, происходившие миллионы лет назад. Обычный срок жизни озера — десятки тысяч лет. А Байкалу — миллионы. Тоже феномен. Вот видишь показалось «море». Какие хребты его окружают! Они и были причиной еще одной уникальности водоема: о нем узнали позднее, чем о других, довольно неприметных географических объектах. Но это уже история...

— Да, это уже история,— повторил я, думая совсем о другом. Внизу раз

ворачивалась панорама Байкала Мы летели словно над гигантской картой, и с волнением я узнавал все виденное раньше... Неясная в розовом мареве стена Приморского хребта приближалась, и я, кажется, ощутил густой настой хвои, стекающий с крутых обрывов. Вскоре хребет стал просто острым срезом с яркой желтизной береговой черты в полукружьях бухт. Потом все вдруг исчезло: мощная облачность закрыла надвигавшийся горизонт, и лишь позади за краем облачного трамплина нестерпимо ярко синел Байкал.

Вид озера незабываем, но вернуться назад и снова все увидеть уже невозможно. Возвратиться в прошлое? Возможно ли такое?..

ГРЕБНОЙ МАРАФОН ЕВГЕНИЯ СМУРГИСА

Давно осталась позади плотина Ир кутской ГЭС. Ангара, а точнее. Иркутское водохранилище разливалось перед нами все шире и шире Прижавшись к правобережью, мы плыли у глинистых заиленных берегов, где торчали полусгнившие деревья. Вдоль уреза тянулись кущи берез, перемежавшихся с темной зеленью сосен и кедров; они оживляли пейзаж и манили к себе, но, подходя к берегу, мы снова натыкались на черные топляки и мутную зеленоватую воду.

— Надо идти к левому, там, кажется, есть осыпи.— Смургис всматривается в обрывистый левый берег. Весла ушли под борт, лодка развернулась — и яркое, слепящее солнце высветило атлетическую фигуру Евгения.- Пожалуй, самое время искупаться, а ты за-стугГай на вахту.

— А как же купание в Байкале?

— А разве здесь не байкальская вода? Да и будет ли там так жарко?..— И Женя, словно освобождая место гребца, исчез за бортом, но через минуту сидел на крыше кокпита и тянулся к термометру в нише чуть пониже ватерлинии.

— Плюс одиннадцать. Но надо.— Похожий на команду призыв означал ускорить ритуал погружения, ибо надо спешить. Мне показалось, что я был в воде еще меньше...

Левый берег, густо поросший лесом, притягивал уютными бухтами. В них под каменными осыпями зеленели кусты черемухи с черными, уже созревшими ягодами, рдели шиповник и смородина. Вершина одной из бухт желтела пляжем, зыбкая струйка ключика бежала откуда-то сверху, и в тишине его звон ранил, как воспоминание детства.

- Здесь и станем, — Женя поднялся, высматривая проход. Нос лодки ткнулся в песок Через две минуты, потрескивая и скручиваясь, густо задымила береста под щепками из сосны. Потом я приладил над костром два еще не закопченных котелка и наконец взглянул на Ангару, неслышно уносящую байкальскую воду. Солнце, покинувшее нашу гавань, сверкало на воде,

Один из ранних чертежей Байкала из «Атласа Сибири» С. У. Ремезова 1697 год.

но борт лодки уже подсвечивался пламенем костра. Я оглянулся и только теперь понял, что бухта наша в глубоком ущелье

Ну что ж, открытие одиннадцатого сезона состоялось, и по традиции первые сутки пойдем без остановок.

— А как же ночь?

Ты сам рассчитал, что луна появится в полночь. Вот при луне и двинемся дальше. Сколько у нас варева?

Варева хватит,— отвечаю я, прикидывая, что завтра к полудню будем в истоке Ангары. И добавляю: - Восемьдесят километров за два дня — неплохо.

— Дальше будет хуже.— Женя взял мою правую ладонь и посмотрел на набухшие бугры мозолей.

И мне представилась карта перехода, тщательно вычерченная еще в Москве. Одиннадцатый маршрут Смургиса выглядел так: от Иркутска по Ангаре, Байкалу и Селенге. Затем переход в правый приток Селенги — Хилок и плавание по нему до города того же названия. Всего около тысячи километров. Но каких? За исключением 120 кило^ метров по Байкалу и «тихих» участков Иркутского водохранилища весь путь против течения. А Селенга полноводна и коварна, да и Хилок знаменит своими мелями и меандрами... Но путь этот испытанный и пройденный до нас. Таким маршрутом впервые прошли казаки Петра Бекетова «с товарищи» в 1652— 1653 годах. Позднее в «Чертеж всей Сибири, сбиранный в Тобольске» попало описание этого пути. Правда, «график» маршрута был не столь скорый, как у Бекетова: «А от Иркутского ост

27