Вокруг света 1982-02, страница 55

лю, а нет — окажетесь посреди жилой застройки! Может статься, прямехонько в центре площадки для гольфа!

В первую минуту его слова попросту не дошли до сознания Сета.

— Ты это насчет чего? — спросил он.

— Десять тысяч акров болота куплены строительной корпорацией под названием «Прибой», чтобы возвести на них жилой район. Вам принадлежит жалкий пятачок в самом его центре.

У Сета отвисла челюсть.

— Не может такого быть.

— Нет, может. К предварительным работам приступят в недельный срок.

— Ну и что,— недоверчиво сказал Сет.— И пускай. Покуда под боком течет ручей, я себе заработаю на пропитание.

— Как вы не понимаете, мистер Томпсон? — Райлз теперь говорил снисходительно.— Никакого ручья не будет. Проложат осушительные каналы и всю эту местность расчистят. Не будет больше ручья и не будет болота.

— А то место,, где живут Чарли Прыгун и Билли Джо? Тоже порушат?

— Непременно. Им придется съезжать.— Райлз изобразил на лице глубокое сочувствие.— Мистер Томпсон, я понимаю, что вы должны переживать сейчас. Но десять тысяч долларов — немалые деньги. Переедете в город, подыщете себе работу.

— Друг,— медленно проговорил Сет, на круглом лице которого как-то сразу обозначились его годы.— Я, почитай, двадцать годов башмаки не обувал. Кто мне, по-твоему, даст работу и какую?

— Это я не берусь сказать, но, во всяком случае, имея такую сумму, вы достаточно долго не будете знать нужды... Ну, так на чем же мы покончим? Продаете?

— Нет. Все равно нет. Это дело надо обмозговать.

Райлз извлек из бумажника визитную карточку.

— Когда решите — тут сказано, где меня найти в Иммокали. И вот что, мистер Томпсон. Я вам даю хорошую цену, поверьте. Поэтому, когда надумаете продавать, не забудьте, пожалуйста, я первый на очереди.

Сет с минуту стоял неподвижно, боясь поверить, что слышал правду, что этот разговор не злое наваждение. Потом встряхнулся, зашел в лавку, открыл банку пива. Когда он вышел наружу, щуря глаза от солнца, то первый раз по-настоящему заметил, как сильно покосилось крыльцо хибары...

Машина съехала на обочину и стала. Билли Джо, мерно взмахивая мачете, срезал кустарник вдоль канала, идущего параллельно шоссе. Он скинул рубаху, и его бронзовые плечи и грудь блестели от пота. Впереди, растянувшись цепочкой, работали другие.

Кеннета Райлза он узнал с первого взгляда и встревожился, гадая, что могло привести его сюда. Райлз вылез из машины и спустился к нему с насыпи.

— Билли Джо,— начал он с расстановкой,— помните, я говорил, что земля, которую вы арендуете, продана в другие руки?

— Как же не помнить, мистер Райлз. Из головы не выходит. Что, повысили плату?

— Нет, не в том дело.— Райлз замялся.— Компания, которая приобрела землю, намерена использовать ее целиком для строительства жилого комплекса. Вас не оставят на вашем участке. Придется съезжать.

— Когда это все начнется?

Невозмутимость, с которой Билли

Джо принял известие, приятно удивила Райлза. Он заговорил увереннее.

— Предварительные работы уже на следующей неделе, а в пределах месяца полным ходом пойдет расчистка площади. Вас оставят напоследок, не будут трогать как можно дольше. По крайней мере недели три, месяц.

Билли Джо отер со лба пот.

— Как будет с моим домом, мистер Райлз?

— Видите ли, если арендатор произвел на земле усовершенствования, я уполномочен компанией уплатить ему возмещение в размере пятисот долларов.

— Пятьсот?! За мой дом, сараи, заборы и за все хозяйство? Мистер Райлз, это все, что я нажил за двадцать два года работы!

— Искренне сожалею, Билли Джо,— сказал Райлз, отводя глаза.— Я ведь только передаю вам то, что мне поручили. Пожалуй, вам имеет смысл взять деньги, а дом перевезти на другое место.

Билли Джо досталась от предков-семинолов способность стоически переносить невзгоды, и все же он чувствовал, как в глубине души разгорается гнев.

— Куда перевезти, мистер Райлз? Или, может быть, мне собираются отдать задаром участок земли? Но даже если бы я нашел куда, мне обошлось бы в пять раз дороже только перевезти дом и прорыть колодец. А где мне взять такие деньги?

Райлз смешался; разговор круто принимал другой оборот, и ему сделалось крайне неуютно.

— Я понимаю ваше положение, сочувствую вам, но уже сказал, что выполняю чужое распоряжение, не более того. Будь это в моих силах, Билли Джо, я не обидел бы вас, вы знаете, но здесь я бессилен. От вас требуется явиться ко мне в контору, подписать документ, и можете получить свои пятьсот долларов. Надеюсь, все у вас образуется как нельзя лучше.— И с этими словами он торопливо зашагал к машине.

Как только Райлз отъехал, Билли Джо пошел к десятнику отпрашиваться с работы. Внезапная вспышка гнева сменилась у него в душе гнетущим страхом — он просто не представлял себе, что делать.

Доехав до Тернер-ривер, он остановился, вышел из машины и сел на берегу

реки, бросая в воду камешки и соображая, как жить дальше. Первым его побуждением было отступить в глубь болот, но он тотчас отбросил эту мысль, понимая, что не имеет права так поступать из-за Тимми. Если он обратится в бегство, подобно своим соплеменникам, которые искали в этом спасение до него, он перечеркнет будущее Тимми. А поселиться на Тамиамской тропе — нет, ни за что! Сколько раз, проезжая по Тропе, он наблюдал, как люди одной с ним крови живут, низведенные до положения уродцев, которые позволяют выставлять себя напоказ в ярмарочных балаганах — позволяют не по доброй воле, а из необходимости выжить. Он закрыл глаза, и перед ним встали рекламные щиты: «Посетите индейскую деревню Джо Оцеолы», «В пяти милях отсюда — индейское селение Джона Рысий Хвост. Не проезжайте мимо!»; несколько чики за дощатым забором, у входа — сувенирный киоск, входная плата пятьдесят центов; сюда, пожалуйста, в эту дверь; вот семинол за стиркой одежды, вот семинол готовит пищу, семинол за едой; не желаете ли посмотреть, как смельчак семинол сразится с аллигатором — тогда с вас еще четвертак...

Если податься севернее, в трудовые лагеря,— там тоже не жизнь. Он как-то ездил в Пахоки и видел: штабелями громоздятся лачуги одна на другую, как дрова; дрянная побелка облезла, крыши провалились, дворики вытоптаны догола; лепятся лачуги друг к другу — не вздохнуть, а возвращаясь назад, видел, как между Пахоки и Клюстоном, миля за милей, растянулись до горизонта плантации сахарного тростника: грязь чернее сажи, ни деревца, ни укромного уголка, негде побыть одному; а дальше апельсиновые рощи и огороды, и снова трудовые лагеря, бесконечные ряды лачуг...

В резервации тоже не слаще; вся земля либо под водой, либо до того скудна, что родит, на печаль худосочной скотине, одну жесткую проволочную траву да колючки и едва способна прокормить тех, кто уже ютится по разбросанным на ней чики и бревенчатым избушкам.

Чем дольше он размышлял, тем сильнее овладевала им растерянность. До сих пор вселенная для него умещалась на том клочке, где он жил. Земля приносила ему не так уж много, но больше ему не требовалось, на большее он никогда не зарился. Здесь появились на свет его дети, здесь отошел он от стародавнего уклада, которому подчинял свою жизнь его отец. И вот эта жизнь рушилась, и нужно было строить ее заново на чужом и пока еще неведомом месте.

Он вернулся к машине и двинулся по проселку, ведущему на болота, которые еще сегодня утром называл своим домом; старался ехать медленно, не представляя себе, какие найти слова для Уотси, Люси и Тимми, и окончательно теряясь при мысли о предстоящем разговоре с отцом и матерью.