Вокруг света 1982-02, страница 59

Вокруг света 1982-02, страница 59

Когда пикап покатил по тропе, удаляясь, Чарли отставил миску с едой и медленными шагами пошел к долбленке. Гамбо прыгнул за ним, и утлая лодочка

понесла их обоих в глубь болот.

* * *

После того дня, когда произошло объяснение с Билли Джо насчет стрельбы из лука, Чарли внешне вел себя так, будто ему никогда никто не заикался ни о каком освоении земли. Каждый раз, как Билли Джо приезжал на становище обсудить предстоящий переезд, старик выслушивал его и ничего не говорил, лишь изредка кивал головой, как бы показывая, что ему все ясно. Он старательно гнал от себя мысли о неминуемом бедствии, втайне надеясь, что если о нем не думать, оно как-нибудь само собой рассеется. Но вот и он услышал, как в отдалении жужжат мотоциклы и тяжко рушатся на землю деревья, и окончательно понял, что эта беда не пустое измышление и что она неотвратима.

Он не предпринял ни единой попытки выйти на проселок и посмотреть, что там происходит, он не желал это видеть. Покуда бананы, дубы, пальмы и пальметты скрывали его чики от взоров тех, кто проезжает по дороге, покуда нога незваных пришельцев не ступила на тропинку, ведущую от проселка к прогалине, он чувствовал себя в безопасности. Он слышал, как в каких-нибудь пятидесяти ярдах грохочут, проезжая мимо, грузовики, но не отваживался снова пойти и показаться на глаза чужим людям. Лучше пускай все выглядит так, будто он и его крошечное становище просто не существуют.

У Чарли, после того как он наделал лодочек и продал их владельцам сувенирных киосков, остался последний чурбачок. Теперь он вытесывал маленький кипарисовый челнок для Тимми. По тропинке затопали босые ноги, и его внук, выбежав на прогалину, с размаху хлопнулся на землю рядом с ним.

Чарли глянул на него и заметил, что лицо мальчика, всегда такое оживленное, сегодня необычно серьезно.

— Видишь, каноэ для тебя лажу.

— Правда? — сказал Тимми без особого воодушевления.— Когда оно будет готово?

— Дня через два. Смотря как пойдет работа.— Он отложил деревяшку и еще раз взглянул на внука.— Знаешь что, пора тебе, думается, залезть на большое дерево.

При этих словах с лица Тимми точно ветром сдунуло серьезность.

— Ой, дедушка, можно прямо сейчас? — возбужденно зачастил он.

— Прямо сейчас и двинемся, больше будет времени. В поднебесье взобраться — дело непростое.

Они поплыли по любимым местам, и вскоре все мысли о том, что ему уже недолго жить на болотах, вылетели у Тимми из головы. Все отступило куда-то, остались лишь они с дедом, деревья

и лианы, птицы, черепахи —и это не уйдет, а пребудет вовеки. Другое не существует; не грохочут мимо грузовики, не ноют пилы, не ползают, подобно громадным хищным черепахам, неуклюжие бульдозеры. Они забирались все дальше в глубь болот, шли по протокам, пересекали бочаги и затоны — Тимми не успел оглянуться, как впереди возник гигантский кипарис.

— Дедушка, виден оттуда Остров Навек? В какую сторону смотреть?

— Он лежит очень далеко, много южней, но приглядись хорошенько — вдруг да отыщешь.

Работая шестом, Чарли вогнал лодку как можно глубже в лабиринт корней, потом Тимми вылез и побрел по черной воде к подножию кипариса. Он задрал голову — снизу казалось, будто дерево уходит в бесконечность.

— Не торопись, хватайся крепче,— наставлял его дед.— Да вниз не оглядывайся, покуда не долезешь доверху.

По покатому основанию ствола Тимми вскарабкался до первой ступеньки и оттуда начал шаг за шагом подниматься: ухватится руками за ступеньку, поставит ногу, ухватится за следующую, поставит другую — и так постепенно все выше к поднебесным просторам, и чем дальше от земли, тем все крепчал ветер, обдувая его тело. Краем глаза мальчик заметил, как миновал зеленую кровлю болот — слева и справа больше не высились деревья,— но не посмел глянуть вниз. Когда он схватился за последнюю ступеньку и понял, что добрался доверху, у него от напряжения мелко дрожали руки и ноги.

В том месте, где от ствола расходились в стороны верхние ветви, образовалась ровная площадочка; Тимми шагнул на нее и оперся спиной на отвесный сук. Только теперь он по-настоящему открыл глаза и неожиданно исполнился такого чувства, как если б отделился от земли и полетел за стаей белых цапель. Вершины других деревьев остались далеко внизу, ярдов за пятьдесят от него, и болотная кровля выглядела отсюда как ровный и длинный луг, над которым одуванчиками покачивались на высоких стеблях королевские пальмы. Он представил себе, как раскинет сейчас руки, взмоет ввысь и, точно сокол, будет парить над землею, кружить, снижаться, камнем падать вниз... Он повернулся лицом на юг: внизу живым коричневым бархатом без конца и без края шевелилась Трава-река, расшитая зеленым стеклярусом островков; налетал ветер, теребил пряди осоки, и она кланялась ему, колыхалась, сплеталась. Наверно, это и есть мир, где обитает Великий Дух, подумал мальчик, и ему назначено стоять вечно. Он перевел взгляд дальше, стараясь отыскать на юге заветный остров, но горизонт был скрыт от человеческого глаза С низменности сплошной стеною восходили до самых облаков туманы, связуя воедино землю и небеса.

Тимми рад был бы навек остаться на этой высоте — на маленькой площадке

над болотами, но наконец голос деда окликнул его с земли...

Обратная дорога по болотам показалась ему неинтересной. Он улегся на дно челнока и внезапным хлопком прикончил одну из стрекоз, которые роем вились у него над головой.

— Не убивай зазря живую тварь,— сказал ему дед.— Убил без надобности — считай, что и в тебе самом омертвел кусочек.

— Подумаешь, важность — стреко-зуха! Пускай не надоедает в другой раз!

— Стрекозы охотятся на комаров,— терпеливо поучал его Чарли.— Потом стрекозу склюет птица, а птица поможет дереву или травинке рассеять семена. Травинку сжует олень, а этого оленя после изжарим мы с тобой. Все мы нужны друг другу, и, сдается мне, я уже про это тебе толковал.

— Ой, я и не догадывался, что комаришка тоже съедобный! Я всегда знал — его нарочно придумали, чтоб нас кусать.

— Рыбка гольян тоже не прочь полакомиться комаром, а окунь и черепаха — закусить гольяном. А мы из окуня или черепахи сварим похлебку. Возможно, рыбу заглотнет змея, а змею слопает аллигатор. У нас в народе много лет назад аллигаторовы шкуры пускали на изготовление боевых щитов, а мясо употребляли в пищу. Всякая вещь на болоте имеет свой смысл, и без нужды губить ничего нельзя, Тимми.

— А почему тогда людям с машинами можно губить болото? — спросил Тимми.

А Чарли и не мог объяснить, он сам не понимал — и, оттолкнувшись от илистого дна, он повел долбленку из заводи на Сусликов ручей.

— Расскажи про Остров Навек, дедушка,— попросил Тимми. Он уже слышал эту историю, но был готов слушать снова и снова.— Ты сам его видел?

— Трудно сказать. Точно не знаю, но, может быть, я там родился. Я часто слышал про Остров от отца. Ему там был знаком каждый уголок.

— Ты когда-нибудь возьмешь меня туда?

— Возможно, и возьму. Пожалуй, придет день, когда мы там побываем с тобой.

На лицо мальчика набежала тень.

— А люди не нагонят на Остров машин?

— Нет, сынок, не нагонят,-^ сказал Чарли.— Чересчур далеко, по трясине с машинами туда не пробраться. Никогда на Остров не пригонят машины.

Билли Джо выехал на прогалину и остановил пикап у кухни.

— Ну, пап, Люси с Фрэнком Уилли назначили день свадьбы. Они поженятся через воскресенье в баптистской церкви, в резервации.

-- Свадьбы играют в праздник Зеленого початка,-- сказал Чарли,

57