Вокруг света 1982-06, страница 31

НЭНСИ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ НЕФТЕПРОВОДА

Знакомство с 23-летней Нэнси Лэкстер было последней из моих встреч с американцами на аризон-ской земле, на земле «маленького родника». Джейк — упоминавшийся выше тележурналист — посоветовал мне съездить на родео, которое проводилось в нескольких десятках километров от Тусона. Местные ковбои демонстрировали там свое мастерство в обуздании яростных быков, бросая вызов их норову и острым как кинжалы рогам. Нэнси — высокая, стройная блондинка, одетая, как подобало ситуации, в кожаный «ковбойский» костюм,— оказалась моей соседкой по трибуне.

Она работает секретаршей в какой-то конторе, мечтает накопить денег, податься на юго-восток — в Хьюстон, Остин или Сан-Днтонио — и купить... нефтепровод. Нефтяная лихорадка, которой охвачен Техас с начала 70-х годов — горячечная реакция на топливный кризис,— не прошла мимо нее. Ради достижения заветной цели, по мне — несколько необычной, даже диковатой для миловидной девушки, а на американский взгляд вполне «здоровой», она старается откладывать деньги из зарплаты и вдобавок подрабатывает в рекламных передачах местной телекомпании. На вопрос: «Насколько реальна эта цель?» — Нэнси пожимает плечами — видно, и сама сомневается в успехе.

С недавних пор в ее, как она выразилась, «автоматическом» существовании появился «новый момент». Нэнси случайно попала на молодежное собрание, где среди прочих тем была затронута проблема ядерной войны.

— До меня вдруг дошло, насколько это серьезно. Ядерную войну никто не переживет. Администрация вкладывает столько денег в вооружения, но ведь... мы все погибнем!..

Эта до ужаса простая мысль теперь не покидает ее. В Тусоне, по сути, нет антивоенного движения, да и серьезных общественных групп, которые проявляли бы себя зримо, тоже нет. Сказать, что Нэнси Лэкстер действует — значит явно преувеличить. Нет, она не организует митингов и демонстраций, не распространяет листовок. Но ее слова я понял так, что в мыслях и чувствах Нэнси солидарна с нарастающим движением американцев за мир, против конфронтаций, против международных «разговоров с позиции силы» и готова в любой момент встать в ряды борцов, отказавшись даже от голубой мечты о нефтепроводе...

Мы вернулись в Тусон к полуночи. Повозив меня на своем потрепанном

«шевроле» по центральным, ярко освещенным улицам города, Нэнси взяла курс на окраинные кварталы, где прожила всю жизнь. Вскоре мы обосновались за столиком в кафе-забегаловке под ходовым названием «Тейсти дайнер», что можно условно перевести как «Вкусные обеды». Таких столовок в Америке несметное множество. Подобный «общепит» не монополизирован, каждое заведение держит, как правило, одна семья — «семейный бизнес»,— отсюда и неизменная атмосфера домашности. Клиентов в таких местах знают по именам, а случайные люди захаживают редко. Зачастую «Тейсти дайнерс» превращаются в подобие уютного клуба, где собираются после работы жители близлежащих домов.

Шел уже третий час ночи, а мамаша Китти, как именовали добродушную старушку за стойкой немногие посетители, хлопотливо трудилась, подавая не то поздний ужин, не то ранний завтрак. Заказали и мы — яичницу, по паре сосисок и «френч фрайз» — обжаренную в кипящем масле картошку.

Нэнси делилась мыслями, сомнениями, наблюдениями. Рассуждения ее были меткими и четкими.

— От нас до Вашингтона далеко, но разве я настолько глупа, чтобы не сознавать, насколько ухудшилась обстановка? А эти ежедневные призывы к «холодной войне», укреплению американской мощи? Порой мне становится жутко: вдруг действительно между нашими странами вспыхнет война? Что будет со всеми нами? Обернемся радиоактивным пеплом? Нет, надо что-то сделать, чтобы остановить тех, кто верит, будто, осыпая Пентагон деньгами, можно избавиться от международных проблем...

Мамаша Китти стала собирать посуду, ни единым словом не намекая на поздний час, ни единым жестом не выдавая собственной усталости.

Нам, однако, все равно пора прощаться — в полдень мне предстоял рейс на Вашингтон. Предрассветная мгла ударила в лицо сыростью, мигом согнав домашнее тепло «Тейсти дайнер». Улица была пустынной, но в некоторых домах уже зажглись окна — первые тусонцы собирались на работу.

Покрытый росой «шевроле» завелся беспрекословно, и Нэнси лихо повела машину к центру.

— Я, может быть, немного утрировала, говоря о своих страхах. Однако ощущение, что нас затягивают в ужасную ловушку, которая вот-вот захлопнется, действительно не покидает меня. Но я буду бороться...

Ногалес — Тусон — Вашингтон — Москва

СИГНАЛ ДЛЯ ТОРТИЛЛЫ

Морская черепаха точно знает, когда пришло время возвратиться на родину, отложить яйца. Но откуда же ей известно, что этот момент настал?

Сейчас среди специалистов распространено мнение — животному о нем «сообщает» температура воды. Что ж, какую-то роль она, несомненно, может играть... Но тогда неясно, почему черепаху не сбивает с толку разнообразие погодных условий, резко меняющихся от года к году?

Зоолог Д. Оуэне из Техасского университета (США) высказал идею, что сигналом для черепахи служит не температура среды, а долгота дня. Ведь именно она, как это теперь доказано, подает знак к брачному поведению у многих птиц, рыб и млекопитающих.

Д. Оуэне провел у себя в лаборатории опыты, во время которых по ночам включал в террариуме яркий свет. И каждый раз в организме живших там морских черепах «Талассохелис каретта» резко уменьшалось содержание гормона, именуемого мелатонином. А отсутствие его вполне может повлиять на поведение черепахи. Длина дня со сменой сезона меняется. Свет включает и выключает эндокринный аппарат животного, гормоны подсказывают ему, какое число на календаре, и, когда запрограммированный природой срок наступает, мудрая Тортилла отправляется в путь.

ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ ЛЕВШИ?

Человечество, можно сказать, делится на две неравные части — на правшей и левшей. Однако так было не всегда. Первобытные люди одинаково умело владели обеими руками, то есть были «амбидекстрами»,— к такому выводу пришли западногерманские археологи, изучив орудия, сделанные предками человека миллион лет назад. Каменные молотки, рубила обработаны так, что ими можно орудовать с равным успехом и правой и левой рукой.

Биологам известно, что все обезьяны, в том числе человекообразные,— амбидекстры. Грудные дети также не отдают предпочтения ни одной из рук. Вместе с тем среди современного взрослого населения Земли 92 процента — люди «правосторонние» и 8 — ярко выраженные левши. Зачем эволюции потребовались такое разделение и такая асимметрия, пока остается загадкой.

ЗАГАШ/1 ПРОЕКТЫ ОТКРЫТИЯ