Вокруг света 1982-10, страница 50

большая неприятность: может наступить такой момент, что волна перекатится через ют. Однако, если вы умело управляетесь с парусом, а судно надежное и рулевой в кокпите крепко привязан страховочным концом, то неприятность эта останется без последствий.

Шторм надсаживался два дня и две ночи, но, поскольку он гнал «Тиликум» к цели, нас это нимало не тревожило. Когда же ветер снова стал ручным, мы поставили паруса. Поколдовав с вычислениями, я пришел к выводу, что нас снесло несколько к юго-западу. Поэтому я шел на север, пока наша полуденная широта не совпала примерно с широтой Инверкаргилла. Тогда мы пошли точно на восток. При помощи этой нехитрой методы были совершены все великие открытия на всех морях мира, а в мое время так плавало большинство шкиперов. Поэтому нас нисколько не удивило, когда 8 февраля из океана вдруг всплыл остров Солан-дер, что лежит у южной оконечности Новой Зеландии. На следующий день мы уже швартовались в Инверкаргилле.

Дальше мы пошли короткими дневными переходами вдоль побережья. То бросали на ночь якорь в какой-нибудь уединенной бухте, то швартовались в красивой, людной гавани. Но человеку на море никогда не следует расслабляться. Неподалеку от Данидина нас прихватил сильнейший вестовый штормяга. Не успели мы опомниться, как влетели в сулой «Тиликум» мотался на плавучем якоре, словно в пляске святого Витта. Не знаю уж, волны были тому причиной или еще что, но моего Доннера укачало. В первой же гавани он сошел на берег навсегда: снова стал показывать за деньги свое татуированное тело.

К счастью, в каждом порту я обязательно находил какого-нибудь молодого человека, который развлечения ради охотно соглашался пройти со мной

¹ Сулой — волнение на море, при котором движение частиц подобно движению на поверхности кипящей воды.— Примеч. ред. ^х

очередной отрезок пути вдоль побережья.

Газеты ежедневно писали о нас, и «Тиликум» стал самым популярным судном на острове. В одном из портов ко мне пожаловала делегация маори. Вождь разразился длинной благодарственной речью в мой адрес.

— Вы доказали, что наши старинные предания, рассказывающие о переходе через Тихий океан на пирогах, не лгут. Мы благодарим вас за это.

И я стал их почетным вождем,— так сказать, вождь «гонорис каузе».

«Ну, шкипер,— сказал я себе,— дела твои наладились. Оставайся-ка ты в Новой Зеландии!»

Однако близился август, и море манило. В Окленде я нашел нового спутника по имени Уильям Рассел. Ему никогда еще не случалось выходить в

море. Папа с мамой мечтали о том, чтобы он стал священником.

— Капитан,— сказал Рассел,— простили бы вы меня, если бы я стал священником?

Я посмотрел на него. Метр девяносто ростом, крепко сбит и очень симпатичен.

— Нет, Вилли, такого я тебе никогда бы не простил!

Прежде чем уйти, мы приняли на борт кучу почты. В Новой Зеландии стало особым шиком посылать почту с «Тиликумом». Вот я и получил ее — целый мешок для Капстада. Одна старая дама принесла пакет.

— Ах, пожалуйста, мой сын работает инженером на островах Килинг Возьмите для него этот кекс.

Я рассмеялся.

— До островов Килинг 3000 миль. Нам потребуется пять недель, а то и больше.

¹ Ныне острова Кокосовые.— Примеч. ред.

— Это ничего, кекс запаян в жестяную коробку.

Тут в разговор вмешался Рассел:

— Слушайте, шкипер, давайте доставим даме удовольствие! — и как-то совсем не по-христиански подмигнул мне левым глазом.

В конце концов, я дал себя уговорить и уложил пакет вместе с остальной почтой. А потом принялся за Рассела:

— Запомни, мой дорогой, груз на борту для меня — святыня, и если ты осмелишься замотать что-нибудь из почты, тебя постигнет кара.

Рассел поднял глаза к небу:

— О, капитан, праведнику вечно приходится невинно страдать! То, что свято для вас, свято и для меня.

Семнадцатого августа мы покинули Окленд. Яхты и два парохода с любопытными провожали нас некоторое время, а затем мы остались одни в море. Я взял курс на Новые Гебриды, лежавшие в 1200 милях к норду.

Я не прогадал, взяв с собой Рассела: во-первых, оказалось, что его не укачивает, а во-вторых,— и это, пожалуй, нриятнее, чем «во-первых»,— он с большим увлечением занимался стряпней.

Двадцать второго августа мы угодили в шторм. Мой напарник разом все осмыслил:

— Чем хуже погода, тем лучше должна быть еда,— сказал он и приготовил великолепный обед.

После еды он выглянул из люка, полюбовался на толпящиеся вокруг нас гигантские водяные горы и задумчиво произнес:

— Недурной пикничок мы сотворили!

И тут я понял, что уберег от духовной

карьеры настоящего, правильного парня.

ЛЕЧЕНИЕ ГОРЧИЦЕЙ

В ночь на 27 августа я как ужаленный подскочил в своей койке, когда услышал крик Рассела:

48