Вокруг света 1983-02, страница 28

ками. В камере не было кровати, спал на бетонном полу. Вместо одежды я носил одеяло. Теперь это называется «одеяльный протест». В нем сейчас участвует более 400 заключенных «Мэйза» и около 30 — в женской тюрьме «Арма»,

Когда меня выпустили на свободу, я не смог найти работу. Снова несколько раз арестовывали. Северная Ирландия — это тюрьма. Одни томятся в застенках, других безо всяких причин задерживают на улицах. Мне не дают выехать за границу, где бы я мог рассказать о том, что происходит в Ольстере...

В последние годы тюремный конвейер в Ольстере стал работать на полные обороты. Неспособность и упрямое нежелание официального Лондона пойти на какие-либо уступки вынудили заключенных в 1981 году прибегнуть к крайней мере — голодной забастовке. Известие о смерти десяти узников тюрьмы «Мэйз», требовавших предоставления им прав политзаключенных и смягчения тюремного режима, потрясло весь мир и вызвало гневное осуждение общественности в различных странах.

— Британское правительство называло голодавших самоубийцами. Но это не так —- они страдали за правое дело и умерли, чтобы сохранить свое человеческое достоинство,— рассказывал мне священник Денис Фол. Он отдает много сил и энергии борьбе за гражданские права,— Советским читателям может показаться странным и непонятным, что узники тюрьмы «Мэйз» избрали своим способом борьбы голодовку. Однако для нас, ирландцев, это традиция, уходящая корнями в историю.

Раз в неделю я навещал заключенных тюрьмы «Мэйз» и подолгу беседовал с ними, Они были солидарны со своими товарищами и полны решимости идти на жертвы. В тюрьме царила необыкновенно спокойная обстановка. Как перед боем. Те, кто пожертвовал своими жизнями, считали себя борцами за правое дело. Они были так молоды...— заключил Денис Фол.

Их протест не был борьбой доведенных до отчаяния одиночек, как это пыталась представить английская пропаганда. Во время голодовки Роберт Сэндс получил большинство голосов на дополнительных выборах в парламент в избирательном округе Фермана и Южный Тирон Северной Ирландии. По всей провинции прошли многотысячные демонстрации солидарности с узниками «эйч-блоков».

Однако английское правительство проявило жестокое упрямство, хотя тысячи людей требовали спасти жизнь Роберта Сэндса и его товарищей.

Английский министр по делам Северной Ирландии X. Эткинс заявил тогда: «Правительство не уступит. Если Сэндс намерен покончить жизнь самоубийством, это его личное дело».

Протест Роберта Сэндса и его това

рищей трагичен, как трагична и вся обстановка в Северной Ирландии. Но их борьба не была напрасной. Она показала всему миру, что те, кого английская пропаганда называет «уголовными преступниками», на самом деле борцы против насилия и репрессий британских властей.

Реакция мировой общественности на гибель узников тюрьмы «Мэйз» вынудила правительство английских консерваторов, хотя бы на словах, начать поиски какого-либо решения проблем Северной Ирландии.

В конце октября 1982 года в напряженной обстановке, под аккомпане мент взрывов и перестрелок, в различных городах Северной Ирландии прошли выборы в так называемую ассамблею Ольстера. Идея создания этого органа принадлежит Прайору — министру по делам Северной Ирландии в правительстве Тэтчер. Она рекламировалась тори как «первый шаг на пути предоставления провинции автономии». На деле «план Прайора» представлял собой пропагандистскую ширму, за которой официальный Лондон стремился скрыть свое нежелание принять действенные меры для урегулирования многолетнего кризиса в Ольстере. Еще один проект политического урегулирования оказался чисто косметическим. Идея предоставления Ольстеру куцей автономии не выдерживает столкновения с реальными проблемами: обеспечение равенства, прекращение террора и насилия, оздоровление хозяйственно-экономической жизни.

К тому же консерваторы продолжают укреплять армию и полицию для подавления борьбы за гражданские права в Северной Ирландии.

«50 тысяч рабочих мест вернее гарантировали бы мир, чем 50 тысяч винтовок»,™- считают здравомыслящие североирландцы, Однако политика правительства М. Тэтчер лишь усугубляет и без того тяжелое экономическое положение в Северной Ирландии.

Но что же завтра? — этот вопрос самый насущный в квартале Шорт Стрэнд.

Мы сидим в комнатке с Джерри и Дэвидом. Обоим нет еще тридцати, оба — члены местной ассоциации безработных.

— Безработица у нас в гетто чудовищно высока — больше шестидесяти процентов,— говорит Джерри.— Большинство молодых здоровых людей вынуждены слоняться без дела, влачить жалкое существование на мизерное пособие. А ведь католические семьи, как правило, многодетные. Мой сосед Лео уже двенадцать лет не может найти работу. Не знаю, как он ухитряется кормить своих восьмерых детей.

— Среди католиков безработица примерно в пять раз выше, чем среди протестантов,—- включается в разговор Дэвид.— Видели, к примеру, за забором гетто нефтеперерабатывающий завод? На нем больше тысячи рабочих. Из них не больше двадцати католиков,

к тому же они заняты на вспомогательных работах — «подай, поднеси». Не лучше картина и на других предприятиях. Строительство — а там работали в основном католики — сейчас в упадке. Протестантские экстремисты избивают, третируют католиков, которым вдруг удается наняться на предприятие, где сложилось протестантское большинство.

Экстремисты пытаются хозяйничать, давить на католиков не только в «своих», протестантских районах. За последние три года более ста случаев нападения на наше гетто. Они мчатся с большой скоростью на машинах, палят из пистолетов, автоматов. Недавно юнионисты убили молоденького парнишку. Поэтому пришлось нам создавать в гетто комитет самообороны.

И дело не только в жилье и работе. Люди постоянно ощущают унижение своего человеческого достоинства: вот нам не дают возможности изучать гэльский (кельтский.— А. Л.) язык, нашу историю и культуру.

Мы создали у себя в гетто курсы родного языка, разучиваем народные песни — ведь пластинок с ними не найдешь в продаже. Дети католиков и протестантов обучаются в разных школах, причем католические, конечно, беднее и хуже. О детских садах говорить не приходится: в Северной Ирландии их всего два.

— Жителям нашего гетто приходится терпеть особые издевательства ольстерской полиции: в ней протестанты составляют девяносто восемь процентов,— говорит Джерри.— Обычная у нас картина: полицейские машины перекрывают несколько улиц, загоняют жителей в дома и начинают повальные обыски. Введенное Лондоном чрезвычайное законодательство разрешает арестовывать людей и содержать их несколько дней в тюрьме просто по подозрению. Десятки молодых людей из нашего гетто и сейчас в тюрьмах, многим так и не предъявлены никакие обвинения.

...Десятки, согни трагических судеб прошли передо мной в рассказах Джерри и Дэвида. Горькие судьбы. Страшные цифры и факты. При выезде из гетто бросилась в глаза надпись белой краской на стене: «Есть ли жизнь перед смертью?»

Здесь не говорят друг другу «спокойной ночи» — считается плохой приметой. У людей нет уверенности в том, что для них наступит доброе завтра. Официальный Лондон продолжает разделять и властвовать в своей «белой колонии»: усиливается экономическое и социальное неравенство между католиками и протестантами в Северной Ирландии.

На каждом шагу в Ольстере видишь, что британское правительство намерено и дальше делать здесь ставку на штыки и пули.

И убеждаешься еще раз: трагедия Ольстера начинается в Лондоне.

Лондон — Белфаст

26