Вокруг света 1984-01, страница 6

ВАЛЕРИЙ ВОЛКОВ, корр. «Правды» — специально для «Вокруг света»

ДОБРЫЕ ВСХОДЫ МЙШЙМБЫ

а крутого обрыва открылась тонкая голубая излучина, что, не дотянув до горизонта, теряется среди буйной зелени. Это Руву-ма. И хотя трудно сравнивать эту скромную речушку с многоводными потоками Лимпопо и Замбези, название ее в республике знает каждый.

Рувума — символ революционной страны, синоним мужества, стойкости и героизма. Отсюда патриоты Фронта национального освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) поднялись на борьбу против колониального гнета.

Мой попутчик Ореште Нгата воевал здесь, в провинции Кабу-Делгаду. Первая остановка в деревне Митеда, где Ореште в свое время служил у партизан связным.

Теперь бывший главный штаб партизан стал музеем. Скромный дом под крышей из пальмовых листьев Земля

ной пол, железная кровать, заправленная серым солдатским одеялом. На столе — истертая карта с желтыми и синими кружочками, красными стрелами и черными ромбами. Рядом — солдатская фляга, патронташ, командирская сумка.

Здесь, на крайнем севере страны, за тысячи километров от столицы Мозам бика Мапуту, особенно ясно понимаешь, как нелегок был путь, который прошли мозамбикские патриоты, завоевывая независимость своей родины

ТРАГЕДИЯ МУЭДЫ

Поздней ночью автомобильные фары высвечивают дорожный указатель «Му-эда». В центре поселка одноэтажный дом с плоской крышей, выкрашенный в цвета национального флага: зеленый, красный, желтый. В этом строении

раньше размещался колониальный административный пост, а теперь - гостиница, дом приезжих.

Встретил нас Аделино Рапойо, стройный молодой человек с длинными, как у пианиста, пальцами. Всего несколько недель, как его, двадцатипятилетнего выпускника партийной школы, назначили администратором округа. И сегодня его первая официальная встреча с иностранцами. Глубокая ночь, и наш разговор отложен. Наутро узнаю, что в Муэду приехал один из руководителей партии ФРЕЛИМО Алберту Жоа-кин Шипанде.

Целый день мы с мозамбикскими друзьями колесили по окрестностям Муэды. Побывали в кооперативах, осматривали поля, знакомились с жизнью и бытом крестьян. Алберту Жоакин Шипанде уверенно говорил на местных языках. Он оказался прекрасным знатоком обычаев и людей.

Вечером, после местного угошения «кабрису» шашлыка из антилопы, — Жоакин достал из резной шкатулки старую курительную трубку «кашим-бу». Заправив ее местным табаком, он прикурил бамбуковой лучиной от головешки из камина и начал рассказ:

— Эта трубка досталась мне от отца, а ему — от его отца. Когда-то она была паролем для патриотов, отправлявшихся в Танзанию на партизанские базы ФРЕЛИМО. Мой отец был старейшиной — традиционным главой деревенской общины в отличие от «регулу» — вождя, назначаемого португальцами.

Мне было двенадцать лет, я еще учился в школе, когда португальцы заставили меня ежедневно подметать улицы Муэды Но отец и я виду не подали, что это для нас оскорбительно. Затем началась слежка за нашей семьей. Два брата и сестра с мужем, опасаясь репрессий, бежали в соседнюю Танганьику.

В шестнадцать я закончил школу, и через некоторое время мне разрешили работать учителем начальной школы здесь, в Муэде. В 1962 году я вступил в ФРЕЛИМО, а вскоре меня избрали координатором нашей организации в Кабу-Делгаду.

Жоакин поднимается из-за стола и начинает вышагивать по гостиной — воспоминания революционной юности взволновали его.

— Сегодня,— продолжал он,— один из местных партийных руководителей сказал вам, что первые крестьянские кооперативы были созданы в Кабу-Делгаду в 1966 году Я не стал его поправлять, но должен сказать, что слово это в наш лексикон вошло гораздо раньше.

Работать приходилось осторожно, -говорит Алберту Жоакин.— У колонизаторов была хорошо разработана система слежки, это не позволяло нам выйти к широкой пропагандистской работе. Но уже в то время мы понимали, что единственный способ завоевать независимость — это вооруженная борьба.

v \

V