Вокруг света 1984-05, страница 24

СТАРЫЙ ГОРОД, КОТОРЫЙ СТАНЕТ САДОМ

Нам удалось объездить весь остров, благо не так уж все это сложно. Я увидел местный пейзаж во всей его первобытной суровости. Везде камень — серый, черный, коричневый; угрюмо высятся голые холмы, змеятся бесчисленные провалы, усеянные бесплодным серым гравием. Над островом висит красноватая пыль. Когда машина, поднимаясь по крутому склону, замедлила ход, я успел рассмотреть несколько кустов, похожих на агаву, которые как бы притаились, сжались в ложбине, выры той — когда это было? — дождевыми потоками. Казалось, что растения засохли, настолько были серы и покрыты пылью.

Как же поселился и смог выжить здесь человек? Я вспомнил слова Мануэля о старике эмигранте и ду мал: что же привязало его и других эмигрантов к неприветливому острову?

Как-то незаметно возникла перед нами крепость святого Филиппа, некогда охранявшая первый город, основанный португальцами в тропических широтах,— Гран-Рибейру. Теперь его называют просто Старый город. Остатки стен и башен крепости можно принять издалека за останцы на вершине холма. Только приблизившись, замечаешь не прихотливые естественные контуры, а геометрически правильные линии крепостных укреплений.

Со стены открывается перспектива океана. И сразу замечаешь высокое светлое небо, жаркое солнце, чувствуешь, как мощное дыхание океана касается лица. По правую сторону змеится глубокое ущелье, на дне его протекает небольшая речка. Ущелье залито нежным голубоватым туманом, и кажутся сверху неведомыми цветками верхушки пальм, тесно заселивших дно.

— Красиво? — спросил товарищ Руи.— Именно здесь португальцы впервые высадились на архипелаге. Рядом с рекой много ручьев, зелени. В то время Сантьягу был необитаем. Эти места быстро заселили, в XV—XVI веках здесь вырос город. В его гавань заходили суда, идущие в Африку, Америку, Азию. Когда началась работорговля, здесь собирали большие партии рабов, крестили, а затем отправляли в Бразилию и Португалию. С ввоза рабов и начался наш народ. Португальцы брали себе в жены африканских рабынь. Постепенно возникло население со смешанной кровью. Город был богат, и это привлекало к нему пиратов. Их набеги заставляли население уходить в глубь острова и приспосабливаться к трудным условиям.

Город — по нашим представлениям, впрочем, это большой поселок—

далеко внизу, оттуда слышны крики детей, блеяние коз, шум прибоя. Одноэтажные дома, выстроенные из крупных серых камней, с одной дверью и двумя окнами... Площадь полосой тянется вдоль берега. Почти в ее середине — каменный столб, увенчанный навершием в мавританском стиле, с косыми, закручивающимися кверху гранями. Внизу столб опирается на три каменных блока, положенных один на другой.

— Здесь наказывали непокорных рабов,— объяснил товарищ Руи.— Их привязывали к столбу, секли, а то и просто оставляли умирать на жаре от голода и жажды. Мы сохраняем даже мрачные памятники: ведь это наше прошлое, наша история.

Среди этнографов до сих пор нет единого мнения о том, куда относить зеленомысцев. То ли — по культуре — к европейцам, то ли — географически — к африканцам, то ли считать, что они «нация бразильского типа». Говорили и о «культурной неопределенности».

Островитяне носят европейскую одежду, сюжеты фольклора аналогичны европейским, сельские жилища в принципе того же типа, что и в португальской деревне. Их родной язык—португальский, причем очень чистый. Они действительно «дети своего отца» — португальского переселенца. Но в историческом формировании народа архипелага огромную роль сыграли миграции населения из Гвинеи и других стран «Черной матери» — Африки. Поэтому пустили здесь корни африканские верования, общинные основы жизни на селе. Сравнение с Бразилией тоже имеет причины: большинство населения островов мулаты.

Мне все-таки думается, что есть и еще один путь к пониманию национального своеобразия народа Зеленого Мыса. Реальные проблемы и жизненные ситуации произвели отбор нужных в конкретных условиях свойств и качеств. Затерянный в океане человек противостоял здесь беспощадной природе. Постоянные засухи обескровливали его, вносили смятение в душу, обедняли материальную культуру. Но человек выстоял. Борьба многих поколений за существование закрепила его союз с суровой природной средой.

Португальская администрация пыталась воспитать у зеленомысцев пренебрежение к чернокожим африканцам, хотела превратить их в пособников колониальной экспансии. На островах готовили кадры чиновников и рассылали их по португальским колониям в Африке — в Гвинею-Бисау, Мозамбик, Анголу. Неудивительно, что часто коренное население питало к мулатам недоверие.

Но, несмотря на пять столетий господства, колонизаторам не удалось превратить людей островов Зеленого

Мыса в свое орудие. Народ островов сделал главный выбор: включился в борьбу за дело угнетенных. Отца Амилкара Кабрала послали служить в Гвинею-Бисау с островов Зеленого Мыса. Сын стал лидером национально-освободительной борьбы обоих народов.

Такие вот ситуации определили главное в характере народа архипелага: упорное стремление стать самим собой, трезво смотреть в прошлое и строить процветающее будущее.

Амилкар Кабрал горячо любил Африку, но особую привязанность чувствовал к маленьким островам в океане, где вырос его отец. В юности он написал стихотворение, посвященное острову Сантьягу: «В шуме дождя я услышал, что Старый город и весь остров стали садом...»

ОАЗИС В ЛАДОНИ

В учебном центре в Сан Жоржи-нё нам, казалось, не повезло: учеников уже распустили по домам на субботу и воскресенье. Об этом сообщил директор, которого не без труда отыскал товарищ Руи. Все это время мы ждали его на тенистой площадке перед одноэтажными длинными домами, выстроившимися в линию. Из-за угла появился коренастый мужчина. Товарищ Руи что-то на ходу ему объяснял, а тот раскатывал засученные рукава армейской гимнастерки. Было ему лет пятьдесят.

— Пошли в учебный корпус! — сразу предложил директор.

— Товарищ директор — один из первых бойцов национально-освободительного движения, соратник Кабрала. Воевал вместе с ним в лесах Гвинеи-Бисау,— вклинился товарищ Руи.

Аудитории учебного корпуса небольшие, очень чистые, скромно обставлены: стол преподавателя с аккуратно разложенными на нем учебниками и пособиями, столы для учеников и доска.

— Центр создан недавно,— сказал директор.— Готовим квалифицированных рабочих: плотников, слесарей, механизаторов сельского хозяйства. Скоро будет первый выпуск.

В мастерских за верстаками работало несколько взрослых людей в синих хлопчатобумажных брюках и рубашках.

— Наши преподаватели,— представил директор.— О мастерских расскажет «професор ди карпенте-рйя» — преподаватель плотницкого дела.

«Професор» сразу взял быка за рога:

— Вот видите — верстаки, вот инструмент, даем учащимся вот эти доски, на них уже нанесены формы, которые надо вырезать, и они выре

22