Вокруг света 1984-06, страница 22

К шестидесятым годам нашего века у помещика были немалые угодья.

Один заезжий англичанин спросил у помещика:

— Отчего вы не купите трактор? Земли у вас обширные, затраты окупятся быстро.

Зырат Зейдиту ответил:

— Может быть, в вашей стране это недорого. Но чего ради мне покупать машинные плуги? Каждый мой крестьянин обязан являться с плугом и быками и пахать мои поля. Я накормлю людей и

скот. Других затрат у меня нет. Тратить деньги на то, чтобы мои поля были вспаханы немного быстрее? К чему?

В тукули крепостных англичанин не заходил, об их жизни узнал от помещика. Тот ничего не таил: кого стесняться?

Оромо не отличаются от амхарцев ни одеждой, ни едой. И хлеб их насущный — ынджера, просяная лепешка. Только амхарцы окунают ее в огненный перечный соус, а оромо острую пищу не любят.

В деревне Бырхан-Иесу большинство

Обширные, открытые солнцу пространства земля оромо.

крестьян даже ынджеру ели не каждый день. А чаще варили кашицу из семян диких злаков. Все мысли были об одном: будет ли пища сегодня или хотя бы завтра? Где уж тут размышлять о справедливости, о существующих в деревне отношениях. Так было от века — как солнце, как ветер, дождь.

Сразу после революции, в начале 1975 года, приехали в деревню студенты из Аддис-Абебы. Крестьяне отнеслись к ним с недоверием: большинство студентов были амхарцами, как и помещик Зырат Зейдиту. От амхарца не жди добра оромо. Тяжко было жить под властью помещика, а все-таки к нему привыкли. У него в долг берешь, ему отдаешь сколько скажет. Еще ни один оромо никогда с долгами не расплатился. Долги на детей перейдут, на внуков, как с дедов отцам переходили.

Помещик, прежде чем исчезнуть из деревни, отпустил по домам девушек, работавших у него за долги родителей. Дал им подарки, велел помнить, что скоро вернется. И тогда простит остальные долги, если не тронут его имущества... А что рука у помещика крепкая и память злая, в Бырхан-Иесу знала каждая семья.

Среди студентов оказался один оромо, но из другого района. Один крестьянин спросил его о чем-то, называя себя по привычке уничижительно «галла».

— Теперь надо называть себя оромо — человек,— ответил студент.

Эта первая капля уважения не растопила недоверия. Но вечером крестьяне обсуждали событие во всех тукулях.

В 1980 году впервые поля крестьян деревни Бырхан-Иесу обрабатывал трактор, присланный из уездного центра. Работали на нем в две смены амхарец и оромо.

На следующий год крестьяне объединились в кооператив. В одной половине помещичьего дома обосновалось правление, в другой открыли школу.

Жизнь в Бырхан-Иесу и сейчас зажи точной не назовешь. Но ынджеру здесь едят каждый день. А по праздникам и мясо.

И когда два года назад у правления повесили объявление, что два раза в неделю будет курсировать автобус, нашлось немало людей оромо, которые смогли его прочитать и растолковать остальным, еще неграмотным, соседям.

Зырат Зейдиту организовал банду. Бандиты укрылись в горах, а по ночам выходили на грязные свои дела. Банду выследили крестьяне-оромо. Вскоре ее ликвидировали.

Помещика судили на площади у здания правления. Он молчал, не отвечал на вопросы и только один раз, повернувшись к своим бывшим крепостным, бросил.

— Грязные галла!

Толпа зашумела:

— Молчи! Мы — оромо! Люди!

Л. МИНЧЕНКО По материалам зарубежной печати